АНОНИМНОСТЬ

в средневек. христ. лит-ре, преимущественно слав. В основе феномена А. в христ. лит-ре (как и в живописи) лежит личностное смирение автора. Принцип А. базируется на тезисе, что писатель (переводчик, книгописец или художник) не может быть более чем инструментом Божественной воли, передающим ее земным языком. Этот тезис восходит к писаниям евангелистов - в греч. заглавиях Евангелий отражено то, что они являются фиксацией Божественных слов и деяний пишущим о них (в греч.: Благовестие по тому или иному евангелисту).

А. присуща христ. лит-ре в разной степени в зависимости от эпохи, региона и лит. жанра. В большинстве случаев уместнее говорить не об А. в букв. смысле слова, а о сокрытии авторства (напр., в акростихе) как форме смирения и о псевдоэпиграфичности, вызванной стремлением повысить авторитет сочинения (обычно проповеди) путем атрибуции его в заглавии известному и почитаемому автору (чаще всего свт. Иоанну Златоусту). В памятниках, обладающих многовековой рукописной традицией, А. может возникать и как следствие механических утрат: в слав. традиции анонимны Главы Агапита к Юстиниану в старшем (преславском) переводе из-за утраты киноварного заголовка не позднее 2-й пол. XIV в.; старшая редакция цикла поучений Григория Философа в списках XV-XVII вв. анонимна из-за утраты общего заголовка и первого Слова.

В позднерим. и ранневизант. периоды - эпоху Всел. Соборов и борьбы с ересями - анонимные сочинения, как и сочинения с криптографическим указанием авторства, представляли редкость, поскольку авторы в большинстве своем были святителями и их сан в сочетании с именем придавал авторитетность сочинениям по вопросам догматики. В эпохи средневековья и раннего Нового времени А. получила широкое распространение во многом благодаря тому обстоятельству, что значительное число авторов (а в слав. мире подавляющее их большинство) были монахами. Отдельные случаи А. в христ. лит-ре более позднего времени связаны с созданием текстов авторами из духовенства, особенно монахами.

В средневек. слав. правосл. книжно-письменной традиции, как ни в какой др. средневек. христ. лит-ре, большое место занимают анонимные сочинения. Почти полностью анонимно (на уровне заголовков и свидетельств прологов и эпилогов) лит. творчество времени великоморавской миссии равноапостольных Константина-Кирилла и Мефодия (863-885), исключение составляют лишь «Поучение о правой вере» (вероятный перевод Константина-Кирилла с его именем в заглавии) и похвала Кириллу Философу Климента, впосл. еп. Величского. Определение авторства др. текстов (Анонимной гомилии, Закона судного людем, житий первоучителей, канона на перенесение мощей свт. Климента Римского и канона вмч. Димитрию Солунскому, Номоканона Мефодия, Cказания о обретении мощей св. Климента и др.) принадлежит исследователям. Эту особенность великоморавского периода в полной мере унаследовала слав. лит-ра Чехии IX-X вв., где авторские сочинения и переводы неизвестны.

Напротив, лит-ра Первого Болгарского царства (886-968) является по преимуществу авторской (в гимнографических текстах автор обычно назван в акростихе - см. Климент Охридский, Константин Преславский, Наум Охридский). Известны имена неск. переводчиков - Григория Пресвитера, пресвитера Иоанна, Иоанна Экзарха, Константина Преславского, хотя большинство переводов анонимно, возможно из-за их коллективного характера. Почти исключительно анонимными являются переводы памятников апокрифической лит-ры независимо от их жанровой принадлежности.

Авторское начало преобладает в болг. и серб. лит-рах кон. XII-XVI вв. Исключение составляют по преимуществу проложные жития и стихи к ним, в чем, вероятно, следует усматривать следование греч. традиции. Анонимны на южнослав. и славяно-молдав. почве также краткие хроники (напр., Анонимная болг. хроника, серб. летописи и родословы), что характерно для памятников этого жанра в правосл. слав. традиции (за исключением Повести временных лет). Авторство большого числа переводов с греческого, выполненных в кон. XIII - сер. XIV в. на Афоне (Закхей (Вагил); Иоанн, старец, переводчик; Иосиф, старец, переводчик), известно не из заголовков текстов или приписок переводчиков, а из позднейших свидетельств их учеников-книгописцев.

Древнерус. лит-ра, в к-рой наиболее высок процент анонимных сочинений, тем не менее представляет в отношении А. дифференцированную в жанровом (и отчасти в хронологическом) отношении картину. Больше всего авторских сочинений в жанре посланий и в догматико-полемической лит-ре. При этом, однако, авторские послания часто становились анонимными текстами-образцами, напр., из послания Западнорусского митр. Ионы 1492/93 г. к вяземскому протопопу о епитимии, наложенной на княжеского слугу за невольное убийство (ГИМ. Чертк. № 9-F. Л. 590-591), было создано «Правило о душегубстве» (дополнение к Кормчей - Краков. Ягеллонская б-ка. Akc. 71/1952. С. 783-785); конкретные послания использовались в качестве образцов в письмовниках и формулярниках. За редчайшим исключением авторский характер имеют паломнические хождения.

В житийной лит-ре анонимные памятники и их редакции даже в XVII в. составляют ок. 50% от общего числа (это относится только к пространным текстам, среди проложных А. по существу абсолютна). Еще более высок процент анонимных текстов среди сказаний о явлении икон (жанр специфически русский) и в записях чудес, сопровождающих жития и сказания. А. записей чудес обусловлена, возможно, тем обстоятельством, что эти памятники воспринимались как документальная фиксация происшедшего - «обыски» о чудесах новопрославленных святых или новоявленных святынь в отношении процедуры и формуляра ничем не отличались от следствия по судебным делам.

Службы рус. святым до рубежа XIV-XV вв. все анонимны, с XV в. число авторских произведений резко возрастает. Причиной, вероятно, явилось, с одной стороны, распространение богослужебных книг (Миней, Триодей, Октоихов) по Иерусалимскому уставу, в к-рых (в отличие от более ранних студийских) регулярно помещаются сведения об авторах песнопений и об акростихах в заголовках, с др.- гимнографическое творчество Пахомия Логофета, воспитанного на южнослав. традициях с более ярко выраженным авторским самосознанием. Известны случаи устойчивого сохранения авторства за образцовыми по назначению текстами: надписание авторства Климента Охридского в поучениях на память ап. Фомы, прп. Антония (в западнорус. Прологах XV-XVI вв.), мч. Евстафия Виленского (сборник Гос. архива Ярославской обл. № 622, XVI в.), созданных рус. книжниками на основе общих слов Климента Охридского. Имя автора могло ставиться в заголовке позднейших неавторских редакций: атрибуция Константину Костенечскому «Словес вкратце».

Весьма высока степень А. в рус. церковной проповеди, в первую очередь домонг. периода,- среди поучений, посвященных нормам христ. жизни и направленных против пережитков язычества: «Предисловие покаянию» (Поучение к иереям с упоминанием изгойства), «Поучение некоего христолюбца и ревнителя по правой вере» и т. п. Отчасти их А. можно объяснить утратой имен, показавшихся неавторитетными редакторам и переписчикам при позднейшем копировании и составлении сборников (тексты дошли в списках не ранее XIV в.), но не исключено, что поучения могли быть анонимны исходно, т. к. их авторы нередко выступают (и, вероятно, ощущают себя) как толкователи библейских и святоотеческих речений («Слово от Апостола о бездождии», «Слово святого Григория изобретено в толцех» против язычества и т. п.). Велико число анонимных церковно-дисциплинарных текстов и епитимийников (порой псевдоканонических - «худые номоканунцы»), хотя для XI-XIII вв. представлены (в отличие от позднейшего периода до Стоглава) и авторские подборки правил: митрополитов Георгия и Иоанна II, Новгородского архиеп. Нифонта (ответы на вопросы Кирика, Ильи и Саввы), Сарайского еп. Феогноста.

Исключительно анонимный характер носят переводы домонг. времени, отчасти, возможно, потому, что переводы больших текстов (Пролога, Пандектов Никона Черногорца, повести о Варлааме и Иоасафе и др.) были коллективными. С рубежа XIV-XV вв. малые гимнографические тексты снабжаются порой именами переводчиков: митр. Киприана, Феодора, архиеп. Ростовского, игум. новгородского Лисицкого мон-ря Илариона. С кон. XV-1-й четв. XVI в. (времени деятельности Димитрия Герасимова, прп. Максима Грека) указание имени переводчика становится правилом, для XVII в. оно уже обычно.

С посл. четв. XVI в. в условиях борьбы с унией в Зап. Руси и распространения школьной системы образования правосл. лит-ра здесь окончательно приобрела авторский характер, что сопровождалось появлением псевдонимов, в первую очередь в полемической лит-ре (Клирик Острожский, Христофор Филалет, Азария). В XVII в., особенно во 2-й пол., этот процесс распространился и на Московскую Русь. Однако здесь продолжало сохраняться анонимное творчество, в т. ч. и среди мирян (сб. проповедей «Статир»). В монашеской среде и у старообрядцев А. в отдельных памятниках продолжала сохраняться и в XVIII-XIX вв. (Житие прп. Феодора Санаксарского, собрания свидетельств из древних памятников в защиту старообрядчества нач. XVIII в., старообрядческие апокрифы и др.), но сфера ее использования в лит. творчестве существенно сузилась.

А. А. Турилов