GAUDIUM ET SPES

[лат.- Радость и надежда], пастырская конституция о католич. Церкви в совр. мире, принятая Ватиканским II Собором и утвержденная 7 дек. 1965 г. папой Римским Павлом VI, один из 4 основных соборных документов (конституций).

Подготовка и составление пастырской конституции проводились на протяжении всей работы II Ватиканского Собора. Первоначально отдельного документа, излагающего позицию Римско-католической Церкви по наиболее значимым проблемам современности, не планировалось. После окончания 1-й сессии в февр. 1963 г. число проектов соборных документов (схем) было сокращено с 70 до 17, в результате неск. проектов, посвященных ряду проблем, впосл. затронутых в конституции («О социальном устройстве», «О нравственных принципах», «О целомудрии, браке, семье и девстве», «О сообществе наций», «О человеке» и др.), были объединены в один, получивший рабочее наименование «схема XVII». Разработка схемы была поручена смешанной комиссии, в к-рую вошли члены и эксперты подготовительных комиссий по богословию и апостольству мирян, общая редакция «схемы XVII» поручалась кард. Лео Сюненсу. В работе над документом принимали участие мн. видные католич. теологи, в т. ч. кард. Франц Кёниг, архиеп. Габриель Мария Гарроне, архиеп. Элдер Камара, Ж. Даниелу, Ив Конгар, К. Ранер, М. Д. Шеню и др. Существенное влияние на составление проекта оказали энциклики Римских пап Иоанна XXIII («Mater et magistra», 1961; «Pacem in terris», 1963) и Павла VI («Ecclesiam Suam», 1964). 2 дек. 1963 г. участникам Собора был сделан доклад о подготовке проекта документа «О присутствии Церкви в современном мире». С отклонением неск. вариантов документа, составленных разными группами теологов, новый проект получил утверждение в июне 1964 г. и был разослан участникам Собора под рабочим названием «схема XIII».

После изучения папой Павлом VI 20 окт. 1964 г. «схема XIII» была впервые представлена для соборного обсуждения. Дискуссии по этому проекту стали одними из самых острых на Соборе. Составленная теологами и экспертами, большинство к-рых разделяли либеральные взгляды и принадлежали к «прогрессистам», «схема XIII» была совершенно отвергнута сторонниками традиц. курса в Римско-католической Церкви. «Интегристы» подвергли резкой критике саму концепцию проекта, настаивая на его полном изменении с учетом позиций, излагавшихся по мн. социально-политическим вопросам папами ХХ в., особенно Пием XI и Пием XII. 10 нояб. «схема XIII» была отклонена и направлена на переработку в 7 соборных подкомиссиях. С нач. 1965 г. новый вариант «схемы XIII» составлялся рабочей группой, заметный вклад в работу к-рой внес архиеп. Кароль Войтыла (впосл. папа Римский Иоанн Павел II). Деятельность комиссии по подготовке проекта документа возглавил архиеп. Г. М. Гарроне, его общая редакция поручалась франц. канонику П. Гауптманну, существенную доработку документа осуществил амер. теолог иезуит Дж. К. Мюррей. После одобрения папой Павлом VI в мае 1965 г. новый текст «схемы XIII» был представлен участникам Собора для ознакомления.

Итоговое обсуждение проекта документа, получившего оформление в виде пастырской конституции, проходило на протяжении 4-й сессии Собора. Критика схемы со стороны «интегристов» повлекла нек-рые изменения в проекте, но их требование обязательного внесения в текст осуждения коммунизма и «атеистического марксизма» оказалось безрезультатным. Прения по нек-рым главам проекта продолжались вплоть до закрытия Собора: 7 дек. прошло финальное голосование по документу (2307 голосов против 75) и его утверждение под офиц. названием «Gaudium et spes» (GS).

В отличие от догматических конституций II Ватиканского Собора о Церкви «Lumen Gentium» и о Божественном Откровении «Dei Verbum» GS была провозглашена как пастырская конституция, что подчеркивало ее декларативный, но не вероучительный характер. В то же время 1-я ч. GS излагает вероучительные положения (антропология, христология, сотериология); собственно пастырской является 2-я ч., рассматривающая в свете изложенных вероучительных принципов различные вопросы совр. общества и предлагающая пастырское решение актуальных проблем, к-рые зависят от совр. обстоятельств и могут меняться в дальнейшем. Конституция обращается не только к католикам, но и «ко всем призывающим имя Христово» и «ко всем людям в целом» с целью «изложить всем свое понимание присутствия и деятельности Церкви в современном мире» (GS. 2). Общей целью GS провозглашается различение «знамений времени» и их истолкование в свете евангельского Откровения для подобающего ответа «на вечные вопросы людей о смысле нынешней и будущей жизни и об их взаимосвязи» (GS. 4); всему человеческому роду предлагается содействие католич. Церкви для установления всеобщего братства (GS. 3).

Богословие GS

Пастырская конституция явилась одним из главных документов, повлиявших на дальнейшее развитие совр. католич. богословия в рамках т. н. антропологического поворота, характеризующегося сосредоточением основного внимания теологов на проблемах человеческой личности. В данном документе учения о личности, об общине и о человеческой деятельности считаются догматическим вкладом в развитие католич. богословия.

Центральной темой документа объявляется «человек в его единстве и полноте, с телом и душой, с сердцем и совестью, с разумом и волей» (GS. 3). Сохраняя в целом традиц. для католич. антропологии позицию в отношении образа Божия в человеке и «состава» человека (см. соответствующий разд. в ст. Антропология), GS вводит новый аспект в учение о человеке как о личности (persona humana), наделенной исключительным достоинством, всеобщими и неприкосновенными правами и свободой от к.-л. внешнего принуждения или слепого внутреннего побуждения (GS. 17, 26). Важной составляющей человеческой личности является совесть - «самое потаенное ядро человека, его святая святых, где он остается наедине с Богом, Чей голос звучит во глубине души» (GS. 16).

Человек - «единственное на земле творение, к-рое Бог пожелал создать ради него самого» (GS. 24), он - центр и вершина всего, что существует на земле (GS. 12). Главным обоснованием такого «христианского антропоцентризма» в GS является идея, в своей основе восходящая к П. Тейяру де Шардену, заимствованная у него К. Ранером и архиеп. К. Войтылой и внесенная ими в проект пастырской конституции: Христос «через Свое воплощение некоторым образом соединился с каждым человеком» (GS. 22), поэтому «пасхальная тайна» воскресения Христова, Искупление и спасение открыты не только христианам, но и всем людям «доброй воли, в сердцах к-рых незримо действует благодать» (Ibidem). GS призывает всех «твердо верить, что Св. Дух дает всем возможность приобщиться этой пасхальной тайны вéдомым Богу образом» (Ibidem). Дальнейшее развитие этого положения в энциклике папы Иоанна Павла II «Redemptor Hominis» (1979) продолжило выработку совр. католич. богословием новых аспектов христологии и сотериологии (об отношении правосл. Церкви к догматическим изменениям см. в ст. Догматического развития теория).

Христология

изложенная в GS, находится в тесной взаимосвязи с антропологией конституции: в ней делается акцент на человеческой стороне Личности Господа Иисуса Христа, пожелавшего стать «причастником человеческого бытия». В Своем воплощении Христос открывает каждому человеку высочайшее призвание человеческой личности (GS. 22). «Всякий, кто следует Христу, совершенному человеку, и сам в большей мере становится человеком» (GS. 41). В христологии GS также прослеживается влияние Тейяра де Шардена, выразившееся в представлении о Христе как о «цели человеческой истории, конечной точке, к которой устремляются чаяния истории и цивилизации» (GS. 45). Своей человеческой жизнью Христос освятил человеческие отношения, «прежде всего семейные, из которых возникают человеческие связи». Его солидарность с бедными и обездоленными проявлялась на протяжении всей Его земной жизни, «жизни труженика Своей эпохи и Своего края». Христос, именуемый апостолом «Первородным между многими братьями» (Рим 8. 29), открыл путь любви всем людям, ожидая от них достижения всеобщего братства (GS. 38), и основал новое братское общение на земле - Церковь (GS. 32).

Экклезиология

как и христология конституции, находится во взаимосвязи с учением о человеке. Во вступлении к GS выражается идея тесного единства католич. Церкви с «родом человеческим и его историей», а главной миссией Церкви наряду со спасением называется обновление всего человеческого общества (GS. 3), закваской и душой к-рого она является (GS. 40). Следуя экклезиологии, изложенной в «Lumen Gentium», GS повторяет явившуюся новой для католич. богословия идею Церкви не как общества, а как Тайны - нового Народа Божия как орудия глубокого единения с Богом и единства всего человечества; однако, заявляя, что каждый человек может участвовать в Народе Божием, Собор не обосновывает это положение (GS. 42; LG. 1). GS в основном рассматривает взаимодействие Церкви с миром. Будучи «посланной ко всем народам всех эпох и стран», Церковь, согласно GS, «не связана исключительными и нерасторжимыми узами ни с одной расой или народом, ни с одним древним или новым обычаем» (GS. 58), «ни с одной частной формой культуры, ни с одной политической, экономической или социальной системой» (GS. 42) и открыта для общения со всем миром. Несмотря на святость Церкви, «хранительницы залога Слова Божия», GS признает, что католич. Церковь «не всегда располагает готовым ответом на отдельные вопросы», и потому она считает возможным сочетать свет Откровения с опытом человечества (GS. 33). Само учение Церкви должно быть расширено и углублено применительно к проблемам, претерпевающим постоянное развитие (GS. 91), особенно в вопросах, касающихся прав людей, к-рые Церковь провозглашает, основываясь на Евангелии (GS. 41), обязуясь распространить по всей земле блага человеческого достоинства, братского общения и свободы (GS. 39).

Достоинство человеческой личности и ее свобода

Положения GS, касающиеся этой темы, созвучны аналогичным положениям декларации II Ватиканского Собора о религ. свободе «Dignitatis humanae» и органически соединены с антропологией самой пастырской конституции. «Глубочайшее основание человеческого достоинства состоит в том, что человек призван к общению с Богом» (GS. 19). GS подчеркивает достоинство человека как «образа Божия»; человек «единый телом и душою» собирает в своем составе элементы материального мира, становясь т. о. над всем остальным творением, и он не может пренебрегать своим телом, «сотворенным Богом предназначенным воскреснуть в последний день» (GS. 14; о различии в учениях о всеобщем воскресении см. в статьях Апокатастасис, Воскресение мертвых). Достоинство человека требует, чтобы он действовал по сознательному и свободному выбору. Конституция напоминает о религ. основаниях свободы (GS. 17). Нравственное сознание человека, совесть, может заблуждаться «вследствие неодолимого неведения», но достоинство все равно является неотъемлемым онтологическим качеством человеческой личности (GS. 16). В то же время осуществление истинной свободы человеком было бы затруднительно, если бы не помогала благодать Божия (о концепции благодати в католич. богословии см. в статьях Благодать, Грех первородный). Потребность в утверждении собственного достоинства заложена в сердце человека как евангельская закваска (GS. 26), поэтому II Ватиканский Собор настаивает на необходимости уважения человека к человеку - «другому я» - и порицает все, что направлено против самой жизни, против нарушения целостности человека и оскорбления человеческого достоинства (GS. 27). Исходя из сущностного равенства всех людей, обладающих разумной душой, сотворенных по образу Божию и имеющих одинаковое Божественное предназначение, GS признает равенство между всеми людьми и осуждает всякую дискриминацию по половому, национальному, расовому, социальному, языковому или религ. признаку; подчеркивает необходимость социального, образовательного и культурного равенства между мужчинами и женщинами (GS. 29). Неприкосновенность прав человеческой личности распространяется и на различные сферы социальной жизни и, более того, на «справедливую свободу» в религ. вопросах (GS. 26).

Концепция диалога

Учение о религ. свободе, подробнее раскрытое в декларации «Dignitatis humanae», связано с концепцией диалога между Церковью и совр. миром, в т. ч. с др. христ. конфессиями, религиями и даже с атеистами, «ради создания мира в подлинном мире» (GS. 92). Основание для возможности такого диалога католич. Церковь видит в том, что надо «проводить различие между заблуждением, которое всегда следует отвергать, и заблуждающимся, который неизменно сохраняет достоинство личности» (GS. 28). Пастырская конституция связывает с идеей диалога основные принципы экуменизма и межрелиг. отношений, изложенные в декрете об экуменизме «Unitatis redintegratio» и декларации об отношении Церкви к нехрист. религиям «Nostra aetate». Исполняя поставленную в GS задачу гуманизации человеческой семьи и истории, католич. Церковь декларирует «уважение к тому вкладу, который внесли и вносят в исполнение этой задачи другие христианские Церкви или церковные общины» (GS. 40) и заявляет, что все верующие, какую бы религию они ни исповедовали, всегда слышали голос Бога «и усматривали Его явление в речи сотворенных созданий» (GS. 36). Началом всеобщего братства служит единство самой Церкви, затем единство с братьями, к-рые «еще не живут в полном единстве с нами, а также их общины», соединенные исповеданием Св. Троицы и узами любви, затем единство со всеми, «кто признает Бога и хранит в своих традициях драгоценные религиозные и человеческие элементы», и с теми, «кто не признает Творца», и с теми, «кто противится Церкви и всячески ее преследует. Поскольку Бог Отец - Начало и Конец всех людей, то все мы призваны быть братьями» (GS. 92).

Диалогу с атеистами GS уделяет особое внимание. Причисляя атеизм к «самым важным реалиям нашего времени» и подвергая его тщательному рассмотрению, GS выделяет существующие ныне различные формы атеизма: это и прямое отрицание Бога, и учение, «что человек вообще не может ничего утверждать о Нем» (агностицизм), и мнение, что вопрос о Боге не может быть методологически рассмотрен и лишен логического смысла (позитивизм, неопозитивизм, критический рационализм, логический эмпиризм и др.). Наряду с этими формами атеизма осуждается секулярный гуманизм, чрезмерно превозносящий человека и более склонный утверждать его достоинство, чем отрицать Бога, и религ. индифферентизм, основанный на отсутствии всякого религ. чувства (GS. 19). Отдельно выделяется т. н. систематический атеизм, выраженный скорее не в теоретических или идеологических построениях, а в стремлении совр. человека к полной автономности, «что препятствует признать хоть какую-то зависимость от Бога». Делая акцент на экономическом и социальном совершенствовании человечества, такой атеизм рассматривает всякую религию как идеологическую систему, отрывающую человека от «созидания земного града» и устремляющую его надежды к «будущей, и причем призрачной жизни» (GS. 20). В случае прихода к власти в гос-ве поборников такого учения «они яростно борются против религии... особенно в деле воспитания молодежи», используя при этом весь репрессивный аппарат совр. гос-ва. В числе причин, способствующих возникновению и распространению атеизма в совр. мире, GS указывает чрезмерное внимание нынешней цивилизации к земным вещам и проблемам, стихийный протест против зла в мире, абсолютизацию человеческих ценностей. Вместе с тем личная вина людей, «намеренно не допускающих Бога в свое сердце и избегающих религиозных вопросов», сопряжена с определенной ответственностью верующих, пренебрегающих религ. образованием и просвещением, ложно излагающих вероучение и имеющих «изъяны в своей религиозной, нравственной и общественной жизни» (GS. 19). Церковь, осуждая и «даже полностью отвергая атеизм, искренне исповедует, что все люди - и верующие, и неверующие - должны содействовать надлежащему созиданию того мира, в котором они вместе живут; а это, несомненно, не может произойти без искреннего и мудрого диалога» (GS. 21).

Диалог, развиваемый Церковью с различными сообществами человечества, вызван одной из основных особенностей совр. мира - «умножением всевозможных связей между людьми, которому больше всего содействует прогресс современной техники» (GS. 23). Всемирный прогресс и все более тесная взаимозависимость людей и сообществ, дабы они служили на благо человеческой личности, нуждаются в определенной, в т. ч. моральной, упорядоченности, обновлении мышления и масштабных изменениях в самом обществе (GS. 26). Для этого GS излагает «теологию труда» - новое католич. понимание человеческой деятельности и трудовых отношений (см. ст. Ватиканский II Собор, разд. «Социальное учение»).

Взаимоотношения Церкви и мира

(GS. 40-44) рассматриваются в пастырской конституции с 4 позиций: помощи Церкви каждому человеку, заключающейся в раскрытии тайны домостроительства Божия, в к-ром сохраняется «справедливая автономия» человека; признавая все положительное, что содержится в совр. социальном динамизме, и прежде всего стремление к единству, к гражданскому и экономическому объединению, Церковь видит свою роль в том, чтобы благодаря своей вселенскости объединить «сынов Божиих»; помощи людям в их деятельности, оказываемой Церковью через христиан, распространяющих христ. весть по всему миру (в этом участвуют как клир, так и миряне): уже сам христ. взгляд на вещи может подсказать человеку правильное решение; помощи, принимаемой Церковью от совр. мира (результаты научного процесса, сокровища культуры).

Во 2-й ч. GS переходит к насущным проблемам, стоящим перед родом человеческим, к-рые обосновывает богословие 1-й ч.

О браке и семье

Католич. Церковь считает основной задачей брака деторождение, хотя придает большое значение самому брачному союзу, и в этом GS следует традиц. взгляду. Однако конституция подчеркивает и др. аспекты брака: «характер этого нерасторжимого союза между личностями» (GS. 50), взаимную супружескую любовь, помощь и поддержку супругами друг друга.

Поощряя многодетность, GS признает, что нек-рые условия совр. жизни препятствуют (хотя бы временно) увеличению числа детей в семьях, а прекращение интимной супружеской близости чревато опасностью для верности супругов, поэтому, осуждая «бесчестные решения этих проблем» (прежде всего, аборт и детоубийство), конституция допускает планирование деторождения, основанное на «объективных критериях, почерпнутых из природы личности и ее поступков», т. е. на знании тела и ритмов его плодоносности (GS. 51). При этом конституция признает, что «в силу неотъемлемого права человека на брак и порождение потомства решение относительно числа детей в семье зависит от разумного суждения родителей и никоим образом не может быть передоверено суждению общественной власти» (GS. 87). Призвав ученых (биологов, медиков, социологов и психологов) к совместным исследованиям различных условий, «благоприятствующих достойному и упорядоченному деторождению» (GS. 52), GS обращает внимание на необходимость постоянного просвещения людей по вопросам достижений научного прогресса в области «методов, способных помочь супругам регулировать число детей, если такие методы подверглись тщательной проверке и если было установлено, что они отвечают нравственному порядку» (GS. 87). При этом не должно быть противоречия с «Божественными законами о передаче жизни» (GS. 51; правосл. Церковь не признает возможной концепцию регулируемости рождаемости - ср.: Основы социальной концепции РПЦ. XII 3). Констатируя, что Собор не может предложить конкретных решений по большей части проблемных вопросов, касающихся семьи и брака и нуждающихся в более тщательных исследованиях, папа Павел VI передал их рассмотрение комиссии по проблемам населения, семьи и рождаемости. Впосл. положения GS о браке получили развитие в энциклике папы Павла VI «Humanae Vitae» (1968), а также в воззвании «Familiaris Consortio» (1981) и энциклике «Evangelium Vitae» (1995) папы Иоанна Павла II.

О содействии прогрессу культуры

Формулируя католич. основы культуры, документ акцентирует внимание на ее необходимости для подлинного и полного становления человеческой личности. В условиях стремительного развития совр. культуры, появления ее новых форм (напр., массовой культуры), возросшего культурного обмена между народами, возрастающей раздробленности научных дисциплин и сохраняющейся «элитарности» культуры, остающейся закрытой для широких слоев общества, конституция признает необходимым сохранение и сбережение культурных традиций прошлого, выработку синтеза научного знания и распространение культуры, подчеркивая «справедливую свободу» и «законную автономию человеческой культуры, и прежде всего - наук» (GS. 59). При этом GS допускает свободу в поиске истины, выражении мнений и занятии любым искусством при условии соблюдения нравственного порядка и общей пользы (Ibidem). В конституции излагаются основные принципы «инкультурации», т. е. приспособления совр. форм культуры, а также культур различных народов и цивилизаций к учению и богослужебной практике католич. Церкви,- изложение вероучения богословами своим современникам при помощи последних исследований и открытий в естественных и гуманитарных науках; использование достижений мирских наук (гл. обр. психологии и социологии), лит-ры и искусства в пастырской практике; привлечение новых форм искусства для богослужебных целей и храмового зодчества (GS. 62).

О социально-экономической стороне жизни

Особое внимание пастырской конституции к этой стороне совр. жизни способствовало появлению новых положений в социальной доктрине католич. Церкви. В числе наиболее острых проблем GS отмечает чрезмерную зависимость жизни людей от экономики, неравномерное распределение благ и социальное неравенство, экономические противоречия между странами в мировом масштабе. Называя человека «творцом, сосредоточием и целью всей экономической и общественной жизни» (GS. 63), конституция призывает поддерживать технический прогресс и развитие производства, главной задачей к-рых является «служение человеку, и притом человеку во всей его полноте», что с необходимостью ставит их в зависимость от нравственных норм. Однако каждый человек сам должен непосредственно участвовать в экономическом развитии своей страны, не допуская концентрации экономических «рычагов» в руках небольшой группы людей, а в странах с низким уровнем развития - удерживания богатств вместо их экономического оборота. Для достижения необходимого социального равновесия и устранения чрезмерных экономических и социальных отличий конституция признает необходимость аграрных реформ (помощь гос-ва крестьянам), ликвидацию всякой дискриминации по отношению к рабочим из иных регионов или стран, предоставление каждому возможности трудиться так, чтобы он мог совершенствоваться в процессе труда, чтобы у него было достаточно времени для отдыха и участия в семейной, культурной, общественной и религ. жизни. Признается право трудящихся на учреждение профсоюзов, содействующих организации экономической жизни и разрешению конфликтов, а также право на забастовку как на крайнее средство защиты их прав (GS. 68). В конституции зафиксирован отход от традиц. т. зр. католич. Церкви на частную собственность как на священный институт и впервые признается законность не только частной, но и гос. и общественной форм собственности, поскольку блага предназначены всем людям (GS. 69), допуская при этом национализацию частной собственности при «справедливой компенсации» и ее экспроприацию «согласно требованиям общего блага и в его пределах» (GS. 71).

О политической жизни

Касаясь проблем совр. общественной жизни, GS вновь излагает требование соблюдения прав человеческой личности, в т. ч. прав на свободу собраний, объединений, выражения политических мнений и исповедания любой религии, и осуждает те политические порядки, при к-рых создаются препятствия плюрализму воззрений и верований. Объяснение необходимости внешней власти, связанное в соответствии с традиц. католич. учением с понятием «общего блага», дополнено в GS представлением о власти как о нравственной силе (GS. 74). Не отдавая предпочтения к.-л. конкретной форме политической власти, конституция оговаривает необходимость границ ее осуществления, к-рыми являются нравственный порядок, обеспечение «общего блага» и установленные или устанавливаемые юридические нормы законности. В случае угнетения граждан со стороны власти им позволяется защищать свои права в границах «естественного и евангельского закона» (Ibidem). Сама католич. Церковь «не смешивается с политическим сообществом и не связывает себя ни с какой политической системой», но допускает плюрализм политических взглядов самих верующих. Объявляя об автономности и о независимости политического сообщества и Церкви, GS допускает ради всеобщего блага «здравое сотрудничество» Церкви и власти (GS. 76).

О поддержании мира на земле

В заключительной части конституции была затронута проблема предотвращения глобальной военной угрозы, наиболее актуальная для сер. 60-х гг. XX в., а также проблема локальных войн. Рассматривая понятие мира в мире, GS отходит от традиц. определения мира как спокойствия в условиях порядка и подчеркивает, что мир - это не просто отсутствие войны, это «плод порядка, привитого Божественным Основателем человеческому обществу», требующий стремления к братству, «плод любви, превосходящей все то, что может дать справедливость» (GS. 78). Война, как порождение падшей человеческой природы, неизбежна в земной жизни людей, и ее угроза будет стоять перед миром до Пришествия Христа. Однако конституция напоминает, что простое следование универсальным принципам естественного права народов и соблюдение различных международных соглашений о военных действиях способны на нынешнем этапе развития человечества эффективно противостоять самой угрозе войны и делать ее последствия «не столь бесчеловечными» (GS. 79). Учитывая совр. методы ведения войны, использование новейшего оружия и терроризм, конституция открыто осуждает тотальную войну, «нацеленную на сплошное уничтожение целых городов или обширных регионов вместе с их населением» (GS. 80), но допускает возможность оборонительной войны, когда «все средства мирных переговоров будут уже исчерпаны» (GS. 79). Документ содержит требование прекращения гонки вооружений как непрочного способа сохранения мира и признание необходимости всеобщего, а неодностороннего разоружения (GS. 82).

В качестве действенного механизма для разрешения глобальных конфликтов и проблем GS указывает на различные международные орг-ции, способствующие делу мира и помогающие находить гражданам и народам мира «всеобщее благо», особенно в сфере экономики и демографического роста (GS. 88, 89).

Изложенные в пастырской конституции вероучительные положения и практические рекомендации получили широкий общественный резонанс и повлияли на существенные изменения внутри совр. католицизма. По своей сути мн. положения GS ознаменовали отход католич. Церкви от традиц. для нее антропологии и социального учения, что было отмечено противниками данного документа еще во время его рассмотрения на II Ватиканском Соборе. По мнению одного из лидеров соборных «интегристов» архиеп. Марселя Лефевра, вдумчивое изучение документа «О Церкви в современном мире» открывает, «что редакторы этой схемы не имели духа католической веры. В ней можно обнаружить, по крайней мере в скрытом виде, все либеральные и модернистские идеи» (Lefebvre M., arch. J'accuse le Concile! Martigny, 19762. P. 88). Сам факт того, что в проект конституции открыто помещались идеи Тейяра де Шардена, труды к-рого были осуждены и запрещены Верховной Конгрегацией Sanctum Officium в 1962 г., вызывал возмущение соборных «интегристов». Совр. католич. теологи признают, что изложенные в GS позиции действительно разительно отличаются от положений традиц. католич. учения, представленного в энцикликах Римских пап XIX и нач. XX в., особенно в энцикликах «Quanta cura» с приложением «Syllabus errorum» (1864) папы Пия IX и «Pascendi Dominici gregis» (1907) папы Пия X. Проведя общее рассмотрение текста конституции, отмечает кард. Йозеф Ратцингер (с 19 апр. 2005 - Римский папа Бенедикт XVI), «можно было бы сказать, что он (в совместном прочтении с текстами о религиозной свободе и о мировых религиях) является ревизией «Силлабуса» Пия IX, своего рода «анти-Силлабусом»... в той мере, в которой он представляет попытку официального примирения Церкви с таким миром, каким он стал после 1789 г.» (Ratzinger J., card. Principles of Catholic Theology: Building Stones for a Fundamental Theology. San Francisco, 1982. P. 381). Этим объясняется неприятие и постоянная критика пастырской конституции в католич. традиционализме, выделяющем в ней натурализм, сводящий цель человеческой жизни к улучшению ее земного состояния, а не к спасению; чрезмерный антропоцентризм; ложный гуманизм, превращающий католич. религию из средства спасения в своеобразное духовное руководство для строителей «нового мирового порядка» на земле; модернизм - попытку приспособить Церковь к нуждам совр. мира.

Ист.: Документы II Ватиканского Собора. М., 1998. С. 377-466.

Лит.: Schillebeeckx E. L'Église du Christ et l'homme d'aujourd'hui selon Vatican II. P.; Le Puy, 1964; Chenu M. D. Peuple de Dieu dans le monde. P., 1966; Murray J. C. Church and State at Vatican II // Theol. Studies. Baltimore, 1966. Vol. 27. P. 585-606; L'Église dans le monde de ce temps. P., 1967. 3 vol.; Zambert B. La nouvelle image de I'Église: Bilan du Concile Vatican II. P., 1967; Lubac H. Athéisme et sens de l'homme: Une double réquête de «Gaudium et spes». P., 1968; Moeller Ch. L'élaboration du schéma XIII «L'Église dans le monde de ce temps». Tournai; P., 1968; Pastoral Constitution on the Church in the Modern World: [Comment. by Ch. Moeller, J. Ratzinger, Y. Congar e. a.] // Commentary on the Documents of Vatican II. N. Y., 1969. Vol. 5; Казанова А. Второй Ватиканский Собор: Критика идеологии и практики совр. католицизма. М., 1973; Perarnau J. La formació de «Gaudium et spes»: 1962 - nov. 1963. Barcelona, 1975; Charles R. The Social Teaching of Vatican II. Oxf.; San Francisco, 1982; Bernardin J., card. The Impact of Vatican II: Church in the Modern World // Origins. 1985. N 15 (17 oct.). P. 306-308; Gremillion J. Pastoral Constitution on the Church in the Modern World, «Gaudium et Spes» (7 dec. 1965) // Vatican II and Its Documents: An American Reappraisal. Wilmington, 1986. P. 216-236; Velasquez M. «Gaudium et Spes» and the Development of Catholic Social-Economic Teaching // «Questions of Special Urgency»: The Church in the Modern World, Two Decades After Vatican II. Wash., 1986. P. 173-199; Лобье П., де. Социальная доктрина католической Церкви. Брюссель, 1989; Storia del Concilio Vaticano II / Dir. da G. Alberigo. Zeuven; Bologna, 1995-2001. 5 vol.; Turbanti G. La commission mixte pour le schéma XVII-XIII /// Les commissions conciliaires à Vatican II. Leuven, 1996. P. 217-250; idem. Un Concilio per il mondo moderno: La red. d. Costituzione pastorale «Gaudium et spes» d. Vaticano II. Bologna, [2000]; Étude critique des textes conciliaires: L'humanisme chrétien (Gaudium et Spes) // Il est ressuscité! 2003. N 12.P. 15-18; Bordeyne Ph. L'homme et son angoisse: La théologie morale de «Gaudium et spes». P., 2004; Vatican II: Une religion de la Conscience // DICI. 2004. N 88. P. 9-11; Vatican II: Introduction à une nouvelle religion // Ibid. P. 11-13; История II Ватиканского Собора / Под ред. Дж. Альбериго и др. М., 2005. Т. 2-3.

В. В. Тюшагин