ГРЕЧЕСКИЙ РАСПЕВ

жанрово-стилевая система, принятая в восточнослав. церковном пении с ХVI в. и имевшая большое значение для его развития. В рукописях содержатся следующие ее названия:   ,  ,    (в традиции Юго-Зап. Руси),    или   (в Московской Руси). Г. р. стал воплощением взаимосвязи национальных церковнопевч. культур визант. ареала в поствизант. эпоху и оказал обновляющее влияние на восточнослав. пение. В истории Г. р. можно выделить ранний (ХVI - 1-я пол. ХVII в.) и поздний (со 2-й пол. ХVII в.) этапы существования. На 1-м этапе комплекс представлявших Г. р. жанров и стилистических средств был освоен в Юго-Зап. Руси, на 2-м - в Московской.

В Юго-Зап. Руси пение    было известно еще в 30-40-х гг. ХVI в., согласно данным крюкового Ирмологиона (ИР НБУВ. Ф. 160. № 614), содержащего текст       (без нот) и нек-рые песнопения литургии на греч. языке, записанные крюками. В кон. ХVI в. Г. р. был в числе других записан с помощью ранней релятивной киевской нотации, для XVII-XVIII вв. он и представлен более чем в 100 укр. и белорус. Ирмологионах - сборниках смешанного состава (Ясиновський. 1996. С. 570).

Песнопение греческого распева в ирмологионе Гавриила Головни. 1752 г. (НБУВ ИР. Ф. ДА. № 351n)

Песнопение греческого распева в ирмологионе Гавриила Головни. 1752 г. (НБУВ ИР. Ф. ДА. № 351n)

Мелодически продолжительное, торжественное пение   , сходное в Юго-Зап. Руси по характеру с болгарским распевом, представляет собой рецепцию стиля калофонического пения (в греч. традиции называемого также пападическим), звучавшего в храмах Афона, К-поля, Софии, молдо-валашских мон-рей и передававшегося разными путями укр. и белорус. певч. традициям. Г. р. осваивали укр. и белорус. паломники в Св. землю, с ним знакомили певчих греки, приезжавшие на Русь в составе патриарших свит, а также болг. иммигранты, переселявшиеся с кон. ХIV в. через Дунай в Молдо-Валахию. Известно, что дьячки из Перемышля и Львова приезжали в Молдавию и учились там греч. и серб. пению (Юбилейное издание. 1886. Док. № VIII). Во Львове греч. пению обучал еп. Арсений Элассонский, приглашенный Успенским братством преподавать греч. язык в школе (Разумовский. 1867. С. 111; Бажанський. 1890. С. 39). В городах Украины (Острог, Киев, Нежин и др.) были основаны поселения греков, следовавших собственным традициям пения.

Миграция, переезды, паломничества приводили к тому, что освоение Г. р. происходило и в пределах, и за пределами Украины. Так, Ирмологион Супрасльского мон-ря 1596-1601 гг. (НБУВ ИР. Ф. 1. № 5391) содержит херувимскую песнь с указанием на к-польское происхождение. Ее напев (          [...]   ) впосл. помещался в единичных списках без этого названия, напр. в Ирмологионах Манявского скита (ЦГББ. № 10846, 1675 г.; № 10845, 1684 г.; Бухарест. Б-ка Румын. АН. № 525, 1731-1733 гг.). Жанровой основой Г. р. Юго-Зап. Руси стали песнопения литургии для воскресных и праздничных (в т. ч. архиерейских) служб, известные почти исключительно в мон-рях: Δόξα Πατρί (Слава Отцу); ῞Αγιος ὁ Θεός (Святый Боже); Δύναμις. ῞Αγιος ὁ Θεός (Динамис. Святый Боже); Κύριε ἐλέησον (Господи, помилуй); Οἱ τὰ χερουβείμ (Иже херувимы); Νῦν αἱ δυνάμεις τῶν οὐρανῶν (Ныне силы небесныя); Εἶς ῞Αγιος, εἶς Κύριος (Един Свят, един Господь); ῎Αξιὸν ἐστιν (Достойно есть); ᾿Αινίτε τὸν Κύριον (Хвалите Господа); Εἰς μνημόσυνον (В память); Ποτήριον σωτηρίου (Чашу спасения; в рукописях чаще встречается с ошибкой:  ); ᾿Αλληλούϊα (после причастного стиха и заупокойное); Τὸν δεσπότην. По 1-2 основных песнопения литургии Г. р. зафиксированы в рукописях мн. мон-рей и приходских храмов. Известно также неск. песнопений Г. р. для утрени, встречающихся гораздо реже литургийных: Πάσα πνοή (Всякое дыхание), ῾Η παρθένος σήμερον (Дева днесь), ᾿Επεφάνης σήμερον (Явился еси днесь). Иногда в рукописях содержится полный осмогласный цикл херувимских песней (напр., в Ирмологионах Манявского скита - Тончева. 1981) или его бoльшая часть (Ирмологион Онуфриевского мон-ря в Лаврове, Галиция, 1677 г.- РНБ. Тит. № 1902). Др. многочисленную группу составили распевы текстов причастных стихов воскресного (неск. мелодий) и нек-рых праздничных и седмичных дней.

В монастырском обиходе Г. р. применялся в ХVII-ХVIII вв. (см., напр., Ирмологионы киевского Межигорского (НБУВ ИР. Ф. 312. № 112/645; Ф. 8. № 20, 2-я четв. ХVII в.), лавровского Онуфриевского (РНБ. Тит. № 1902, 1677 г.), полтавского Крестовоздвиженского (НБУВ ИР. Ф. 1. № 3860, сер. ХVIII в.), Драгомирнского (Там же. Ф. Киево-Печерской лавры. № 40п, 1769 г.), а также предположительно Уневского (Нац. музей укр. искусства во Львове. F. 58, ок. 1650 г.) и Кутеинского (Гос. музей Беларуси. № 4574, 1651 г.) мон-рей).

В ранних сборниках из униатских мон-рей также зафиксирован Г. р., напр. в Жировицком (НБУВ ИР. Ф. 1. № 3367, 10-40-е гг. ХVII в.). Однако по мере насильственного перехода большинства белорус. правосл. мон-рей в унию традиция Г. р. во многих из них прекращается. Об этом говорит отсутствие Г. р. в нотных текстах, напр. в сборниках Супрасльского мон-ря (Вильнюс. Б-ка Литовской АН. F. 19. № 116, 115, 1638-1639 и 1662 гг.) и виленского василианского Свято-Троицкого мон-ря (ГИМ. Син. певч. № 32, 1652 г.). Изредка в греко-католич. Ирмологион включено 1-2 песнопения Г. р. (василианские мон-ри - РГБ. Ф. 205. № 248, до 1643 г.).

Репертуарный круг Г. р., определившийся в укр. и белорус. ареале в 1-й пол. ХVII в., впосл. остался стабильным, хотя на протяжении ХVIII в. традиция калофонического греч. пения в Юго-Зап. Руси постепенно угасла. Во львовские старопечатные Ирмологионы (1700, 1709) Г. р. в отличие от болгарского не был включен. В ХVIII в. в приходских храмах Зап. Украины постоянно исполняли только гимн ῞Αγιος ὁ Θεός, др. песнопения Г. р. включали в сборники очень редко. Однако в поздней униатской практике было отмечено пение по-гречески на архиерейских службах (Бажанський. С. 9, 10).

Уже на начальном этапе адаптации греч. пения к традиции Юго-Зап. Руси был определен ряд важнейших признаков Г. р.: сопутствующее название; подтекстовка на греч. языке (греч. или церковнослав. буквами, гораздо реже - только в западноукр. Ирмологионах - латиницей); принадлежность всех песнопений Г. р. к системе греч. осмогласия; наличие черт калофонического стиля. Из этих правил могли быть исключения: отсутствие названия  /  использование церковнослав. текста (как в упомянутой выше «царигородской» херувимской); указания на глас одного и того же напева в разных списках не всегда совпадали, особенно если тексты были выписаны по 1-2, вне полного цикла. Для одного и того же напева херувимской Г. р. встречаются номера родственных гласов (4-й глас в Супрасльском Ирмологионе - 8-й глас в Манявском), или неродственных (3-й глас в Супрасльском Ирмологионе - 6-й глас в Манявском), или соседних (3-й глас в Ирмологионе Межигорского мон-ря - 4-й глас в Манявском) (Васильченко-Михно. 1991; Шевчук. 2000).

Г. р. были унаследованы не все принципы типичного для визант. калофонии певч. преломления гимнографического текста; предпочтение отдавалось повторению слов и слогов, словообрывам (то же в болг. распеве кон. ХVI - 1-й пол. ХVII в.). Время от времени применялись вставки слогов и слов (     ) в основной текст, что характерно также для болг. распева Юго-Зап. Руси. Ладовое строение Г. р. отвечало, по-видимому, системе греч. осмогласия (в наст. время мало исследовано). В напевах широко использовались мутации, что объединяло греч. и болг. пение. Вступительные ладовые формулы в начале херувимских разных гласов различны по мелодике, но имеют одну и ту же подтекстовку -  ; в этом состоит отличие от греч. прототипов, где каждый глас имеет во вступительной формуле свою комбинацию слогов - ανανες, νεανες, νεαγιε и др.

Структура мелодий Г. р. юго-западнорус. традиции преимущественно мелизматическая. Если в службе предполагалось 2- или 3-кратное повторение одного обиходного текста (напр., ῞Αγιος ὁ Θεός), напевы следовали от простого или от средней сложности (невматико-стихирического) к виртуозному (мелизматическому), но не в каждой рукописи оба напева фиксировались рядом. Для текста ῞Αγιος ὁ Θεός, самого распространенного в Юго-Зап. Руси, существовало неск. мелодий Г. р. невматической и мелизматической структуры.

С отсутствием четкой стилевой грани между балканскими, молдо-валашскими и греч. напевами калофонического вида связана сложность определения их генезиса. Иногда тождественные или близкие по мелодике напевы отличаются названиями. Так, одна из наиболее широко известных херувимских Г. р. (в манявском списке - «греческая повседневная») в старейшем Львовском Ирмологионе была названа болгарской (ЛНБ. Ф. 3. № 50; Васильченко-Михно. Херувимская). В Ирмологионе Манявского скита, известной школы болг. пения, ряд песнопений подтекстован по-гречески, что дает право формально причислить их к греч. пению. Песнопение «Достойно есть» «болгарское» (НБУВ ИР. Ф. 1. № 3367: Жировицкий мон-рь, 40-е гг. XVII в.) в Ирмологионе, составленном в кон. ХVII в. в Москве, обозначено как «греческое» (ГИМ. Увар. № 807; Шевчук. 2006). Вероятно, переписчики давали названия напевам не только на основе точного знания, но и исходя из приблизительного представления об их происхождении. Место происхождения и место дальнейшего бытования напева часто не совпадали: напр., песнопение греч. традиции (афонской или к-польской) становилось частью репертуара болг. клириков и было перенесено ими (или паломниками) в молдав. или укр. обители. Болг. и серб. пение слав. мон-рей Афона могло быть названо греческим согласно местонахождению Св. Горы, а также соответственно языку, на к-ром пелся гимнографический текст. Поствизант. стиль пения был «своим» не только на Афоне, но и в молдав. мон-рях (вслед. этого зафиксированные в 1596-1601 гг. в Супрасле «мултанские» (= молдав.) напевы имеют в рукописях ХVII в. определение «болгарское» - НБУВ ИР. Ф. ДА. № 112/645с). Согласно воспоминаниям архим. Антонина (Капустина), посетившего в кон. 50-х гг. ХIХ в. Афон, насельники мон-ря Зограф убеждали его в том, что «все болгарское пение есть чистый снимок с греческого» (Записки поклонника Св. Горы. К., 1864. С. 307); это может означать по крайней мере подтверждение традиции двуязычия в болг. пении и непрерывных связей между греч. и южнослав. певч. традициями.

Царигородская херувимская песнь в Супрасальском Ирмологионе. 1596-1601 гг. (НБУВ ИР. Ф. № 5391. Л. 292)

Царигородская херувимская песнь в Супрасальском Ирмологионе. 1596-1601 гг. (НБУВ ИР. Ф. № 5391. Л. 292)

Доказательством глубокого освоения греко-балканского наследия в восточнослав. певч. культуре является адаптация его стилевых признаков в ряде отечественных напевов Обихода ХV-ХVI вв., в частности в киевском и нек-рых монастырских (cупрасльский, межигорский (также киевский), киево-печерский). В супрасльских и киевских напевах Обихода повторы слогов и слов и словообрывы, идущие от визант. пения, использовались еще в кон. ХVI - 1-й четв. ХVII в., в демественном пении - в ХVI в. В пространных песнопениях киевского напева, чья продолжительность была обусловлена литургическим чином (причастные стихи, «О Тебе радуется», херувимская песнь, Пс 103, «Блажен муж» и др.), присутствует витиеватое мелодическое наполнение, внешне сходное с калофоническим стилем. Не исключено, что укр. и белорус. монастырские певчие могли сами сочинять мелодии в духе византийских, используя их мелодико-ритмические элементы и опираясь на ладовые схемы греч. осмогласия. Типичное для греков пение с исоном, никогда не фиксировавшимся в нотной записи, повлияло и на демество, и, по-видимому, на ряд «пространных» знаменных распевов Обихода.

Е. Ю. Шевчук

В сер. XVII в. Г. р., выработанный в юго-зап. землях, был привнесен в Московскую Русь. Известны Ирмологионы с песнопениями Г. р., привезенные в сер.- 3-й четв. ХVII в. в московские мон-ри укр. и белорус. священнослужителями: из Кутеинского мон-ря (ГИМ. Син. певч. № 1381, 20-30-е гг. ХVII в.), свящ. Тимофеем Куликовичем из братской ц. Рождества св. Иоанна Предтечи в Белом Ковеле (Оршанского воеводства) (ГИМ. Син. певч. № 1368, 1652 г.), из смоленского Свято-Троицкого мон-ря (ГИМ. Увар. № 807, 1695 г.) и др.. Т. о., украинско-белорус. Г. р. стал к кон. ХVII в. составной частью новой московской традиции, отличающейся по жанрам и стилю.

В нач. 50-х гг. ХVII в. началось активное освоение греч. и киевского пения в Москве в ходе проводимой патриархом Никоном богослужебной реформы. В то время столицу часто посещали греч. иерархи со своими клириками и церковными хорами. Особое значение для выработки местной редакции Г. р. имела деятельность иеродиак. Мелетия Грека, прибывшего в Москву по приглашению царя Алексея Михайловича и обучавшего в 1656-1662 гг. греч. пению патриарших певчих и государевых певчих дьяков. Напевы Мелетия получили название «мелетиев перевод» (не сохр.); возможно, это название свидетельствует о существовании др. версий Г. р. для тех же песнопений. Школа Мелетия, вероятно, продолжала действовать и позднее: в 1671-1673 гг. в Москве находился иеродиак. Феодосий, приехавший к Мелетию от Ираклийского митр. Варфоломея «для ради учения божественнаго пения» (Фонкич. 1997. С. 160-172).

Греч. певцы были также в составе свит приезжавших в Москву патриархов Иерусалимского Паисия (1645-1661), Антиохийского Макария (1648-1672) и Александрийского Паисия (1663-1665, 1668-1676). В документах того времени - Чиновниках, «Книге записной» (Голубцов. 1908. С. 235-303) - содержатся заметки о проведении патриарших служб в 1655-1658 гг. в московских Успенском соборе и Чудовом мон-ре, отмечено участие в пении как греков (старцы из клира патриарха Макария в службе на Иверском подворье), так и киевских певцов, московских певчих дьяков и поддьяков (Там же. С. 264, 265, 291; Ясиновський, Каплун. 2003; Парфентьев. 2004. С. 54). Принимая совместное участие в службах, греч. и московский хоры располагались на разных клиросах и пели попеременно на греч. или соответственно на греч. и церковнослав. языках. На Пасху 1667 г. на заутрене в Успенском соборе на правом клиросе пели архим. Дионисий и иеродиак. Мелетий по-гречески, на левом клиросе - патриаршие певчие дьяки и поддьяки «греческим же пением, речи руские»; подобным же образом было организовано пение канона и кондака Богородице на службе 26 июня 1668 г., по возвращении царя из с. Преображенского в Москву (Парфентьев. С. 70, 71). Известно об освоении Г. р. в Воскресенском Новоиерусалимском мон-ре, способствовавшем стилевому обновлению его певч. традиции (Разумовский. 1867. С. 115; Игошев. 1994. С. 148).

Ассимиляция Г. р. в московском репертуаре сопровождалась церковнослав. подтекстовкой его песнопений, о чем в белорус. Ирмологионе, составленном в Москве, имеются такие указания:            ,          (ГИМ. Син. певч. № 890; см. также: РНБ. Солов. № 676/622; Успенский. Древнерус. певч. искусство. 1971. С. 310).

По мнению прот. И. И. Вознесенского (Осмогласные роспевы. 1893. Вып. 3. С. 96-97), рецепция греч. пения происходила без обращения к греч. певч. книгам, исключительно через устную практику. Название распева предполагало заимствование не только мелодий, но и манеры пения и способов звукоизвлечения. Непривычность для рус. певчих греч. интонационно-мелодической системы того времени, отсутствие в использовавшихся рус. нотациях средств для фиксации греч. ладовых особенностей и распространившееся к тому времени влияние западноевроп. музыки предопределили большую степень условности восприятия собственно греч. образцов, выразившуюся в «диатонизации» ладового строя и в «сглаживании» мелодического рисунка (Гарднер. Богослужебное пение. Т. 2. С. 27, 111-112). По мнению Л. А. Игошева, сравнение образцов Г. р. с соответствующими песнопениями из греч. рукописей XVII-XVIII вв. показывает совпадение ладовых устоев и мелодического контура. Песнопения Г. р. московской традиции 2-й пол. XVII в. кардинально различались по стилю вслед. их происхождения. Одна часть местного репертуара восходила к укр. и белорус. традиции нач. XVII в. и включала масштабные песнопения с мелизматической мелодикой (нек-рые из херувимских, причастные стихи, Трисвятое, «Аллилуия», см., напр.: ГИМ. Син. певч. № 1378), другая состояла из большого числа песнопений (как старого, так и нового происхождения) силлабического склада. Краткие греч. напевы в большинстве случаев не были сокращениями пространных, поскольку представляли др. жанрово-стилевой слой. Ритм в силлабическом Г. р. несимметричный, в пространном - мерный, с редкими переходами с 2-дольного «такта» на 3-дольный или с введением нечетной доли в начале песнопения (в виде «синкопы»). Гласовые напевы, будучи ориентированы на гармоническое звучание, представляют собой последовательность ограниченного числа мелодико-ритмических оборотов. В рукописи 1687 г. (ГИМ. Син. певч. № 1247) присутствуют версии «малого» Г. р. в переводе вятского архиепископского певчего Ивана Козмина, сына Тряпицына (Богомолова. 1989, 2000).

Одноголосные и многоголосные (от 2 до 4 голосов: бас, тенор, альт, дискант) песнопения Г. р. в российских певч. сборниках первоначально фиксировались особой «греческой» нотацией, разработанной в 70-х гг. XVII в. на основе казанской нотации (см., напр., певч. сб.: ГИМ. Син. певч. № 1252, 70-80-е гг. XVII в.), гораздо меньшее число песнопений записывалось знаменной пометной нотацией, с нач. XVIII в. использовалась преимущественно нотолинейная киевская нотация. Вслед. простоты «греческой» нотации и ее производности от нотации казанской отпадала необходимость в составлении соответствующих азбук. Помимо 16 основных знаков, общих со знаменной, путевой и демественной системами записи, встречаются 7 добавочных, из к-рых 5 совпадают со знаками др. нотаций, а 2 - толстая наклонная черточка с левой нижней стороны знамени и тонкая наклонная черточка с правой стороны - являются оригинальными. 2 или 3 основных знака (в т. ч. с добавочными) могут составлять устойчивые соединения. Из основных знаков 4 семейства (крюки, голубчики, стрелы и статьи) с помощью знаков «мрака» и «света» связаны с согласиями, остальные классифицируются по 12 группам (в соответствии с названиями знамен в др. нотациях) и не связаны с согласиями. Анализ начертаний знаков и их соединений выявляет как производность греч. нотации от более ранних систем, так и ее самобытность, выражающуюся во введении оригинальных дополнительных знаков, в ограниченном наборе основных знаков (преобладающие - стопица, челюстка, палка, переводка, запятая и ее производные), в господстве вертикальных начертаний и в отсутствии лиц и фит (Богомолова. 1989). Как гласовые, так и внегласовые песнопения нотированы дробными знаменами. Рукописи с «греческой» нотацией могут быть пометными или беспометными. Для уточнения записи мелодии при одном знаке может стоять до 4 степенных помет в зависимости от числа передаваемых знаком звуков. Кроме того, понижение высоты звучания знака может обозначаться крыжиком с левой нижней стороны, повышение - черточкой в верхней левой части знака.

Трисвятое греческого распева в кн. Обиход (М., 1772. Л. 153)

Трисвятое греческого распева в кн. Обиход (М., 1772. Л. 153)

Записи многоголосных песнопений с помощью «греческой» нотации свойственно совпадение крюковых начертаний по вертикали. «Греческая» нотация была изначально ориентирована на фиксацию песнопений гомофонно-гармонического стиля и потому характеризуется большей независимостью от певч. материала, чем более ранние рус. нотации, став, т. о., переходным этапом к нотолинейной записи. С помощью «греческой» нотации записывались и ранние гармонизации знаменного распева. Расположение строк в партитуре произвольное, мелодия, как правило, помещена в партии тенора, записанной над текстовой строкой. Альт часто движется параллельно мелодии в терцию. Расширение диапазона для многоголосных песнопений достигалось за счет транспозиции (чаще всего на квинту), границы транспонируемого участка не выделялись к.-л. особыми знаками. Для гармонической вертикали Г. р. характерно отсутствие четко выраженных наклонений мажорного или минорного, плагальные соотношения аккордов, октавный параллелизм крайних голосов, иногда встречаются диссонантные аккорды (Богомолова. 2000).

В 70-х гг. ХVII в. определился репертуар российской традиции Г. р. в записи «греческой» нотацией. Из 19 изученных рукописей с «греческой» нотацией из собраний ГИМ, РГБ и РГАДА, датируемых посл. третью XVII в. (наиболее полная - ГИМ. Син. певч. № 1252), 12 содержат неизменяемые песнопения суточного круга. Для вечерни это стихи «Господи, воззвах», догматики и воскресные богородичны для стиховных стихир, «Свете тихий», «Богородице Дево». Для утрени нотировались «Бог Господь», воскресные тропари, полиелей, непорочны, заупокойные тропари по непорочнах «Святых лик», величания, Пс 136, степенный антифон 4-го гласа «От юности моея», стихира «Воскрес Иисус от гроба», ирмосы канона Богородице 4-го гласа «Отверзу», припевы на 9-й песни (иногда записывались вместе с величаниями), «Преблагословенна еси», великое славословие, Трисвятое (наиболее часто встречаются степенный антифон «От юности моея», непорочны, великое славословие и Трисвятое). Для литургии записывались (на 2 или 3 голоса) изобразительные антифоны, «Единородный Сыне», «Приидите, поклонимся», «Достойно есть», «В память вечную», «Тело Христово», «Видехом свет», «Да исполнятся», «Буди имя Господне» (чаще других - песнопения «Единородный Сыне», «Достойно есть» и «Приидите, поклонимся»). Для литургии Преждеосвященных Даров фиксировались стихи «Да исправится» и причастен «Благословлю Господа». Нередко (в 10 списках) встречаются праздничные песнопения годового подвижного и неподвижного кругов: Пасхи, двунадесятых (больше всего - на Рождество Христово) и великих праздников, памятей святых с полиелеем (всего в 13 службах). Наибольшее число песнопений Г. р. в этих службах относится к утрене, чаще всего распеты каноны (включая тропари, как правило, одноголосно: Пасхи (иногда на 3 голоса), Пятидесятницы, Недели ваий, Успения, Сретения Владимирской иконы Божией Матери, Знамения, Нерукотворного образа Спасителя, свт. Николая), а также кондаки, седальны, тропари и светильны, в т. ч. на подобны. Стихиры практически отсутствуют. Чаще других встречаются 1, 4 и 8-й гласы. Праздничные песнопения Г. р. обычно являются в рукописях единственными, т. е. обязательными для исполнения, версиями, в др. случаях они помещаются на первом месте. Песнопения чина заздравной чаши и общего молебна Богородице (с каноном «Воду прошед» по-славянски и по-гречески) найдены только в 2 рукописях с греч. нотацией. Изученные рукописи с греч. нотацией выявляют широкий ареал распространения Г. р.: Суздаль, Тверь, Вятка, Соликамск, Ярославль (Богомолова. 1992).

В описи 1682 г. нотной б-ки царя Феодора Алексеевича упоминаются греч. «канон пасце», псалмы, «охтай да азбука», «книга ирмосы метелиева (=мелетиева.- Ред.) роспеву», блаженны и отдельная «коробья белая, а в ней книги и тетради певчие греческие»: каноны Рождества Христова, Пресв. Богородицы «Воду прошед», Богоявления, Иоанна Златоуста и др., стихиры Введения, непорочны с припевами, кондаки и др. песнопения, многие из к-рых - письма дьяка Феодора Константинова (Протопопов. 1977. С. 129-131).

Новый монодийный репертуар Г. р. получил распространение, в частности, и на укр. и белорус. территориях, присоединенных в 1667 г. к Московской Руси (Нац. музей Беларуси. № 459). Укр. и белорус. переписчики, составлявшие Ирмологионы в Москве и С.-Петербурге, также вписывали в них песнопения Г. р., применявшиеся в России и не типичные для укр. и белорус. традиций: греч. каноны, песнь «Тебе, Бога, хвалим», антифон 4-го гласа «От юности моея» и др. (часто с названиями:    ( )). Включение в Ирмологионы разных песнопений Г. р. стало типичным признаком влияния российской певч. традиции (Ирмологион Г. Головни. СПб., 1752 г.- НБУВ ИР. Ф. ДА. № 351п).

В XVII-XVIII вв. достаточно широкое распространение как в монастырской, так и в соборно-приходской практике получают партесные гармонизации Г. р. для 3, 4, 5 или 8 голосов. Так, в отечественных хранилищах выявлено 24 многоголосных списка певч. книги Праздники Г. р. (всего 83 единицы хранения 20-80-х гг. XVIII в., см.: Плотникова. 2005. С. 5, 71-76). Наиболее длительное - до кон. XVIII в.- употребление партесного многоголосия Г. р. отмечается для Русского Севера (Буцкая. 1991. С. 110).

Новый этап в распространении и одновременно унификации Г. р. начался после публикации песнопений Г. р. в московских синодальных нотных изданиях 1772 г. Все тексты изложены здесь на церковнослав. языке. В разных разделах синодального Обихода распределено до 30 циклов песнопений и отдельных песнопений Г. р., известных с ХVII в. Примерно 1/3 их относится ко всенощному бдению (Пс 103, «Блажен муж», полиелей, Пс 136, тропари - «Богородице Дево», «Рождество Твое, Христе Боже наш» и воскресные по непорочнах; «Бог Господь» с тропарями и богородичными, «Величит душа моя Господа»). Неск. меньшее число песнопений и жанровых групп Г. р. вошло в литургию киевского распева синодального Обихода («Святый Боже», блаженны, «О Тебе радуется», «Да исправится молитва моя», задостойники). В певч. Триоди Г. р. изложены песнопения субботы 5-й седмицы Великого поста («Повеленное тайно», «Взбранной Воеводе»), Страстной седмицы («Благообразный Иосиф», непорочны Великой субботы и тропари по непорочнах), Пасхи («Христос воскресе», «Воскресение Твое», «Ангел вопияше», «Да воскреснет Бог»). На молебнах исполнялось «Тебе, Бога, хвалим» Г. р. В издании Ирмология 1772 г. Г. р. включен в дополнительный раздел вслед за осмогласником и представлен гл. обр. припевами на 9-й песни праздничных канонов.

Вероятно, Г. р. был широко распространен до нач. XIX в. Однако, поскольку составители синодальных Октоиха, Ирмология и Праздников издания 1772 г. для удешевления и уменьшения объема певч. книг ограничились гл. обр. версиями знаменного распева, а из песнопений Г. р. оставили только самые известные, мн. образцы Г. р., зафиксированные в основном в рукописных источниках, после указа Святейшего Синода о запрещении церковным хорам пользоваться рукописными тетрадями (1816) стали постепенно выходить из употребления (Гарднер. Богослужебное пение. Т. 2. С. 289).

Рус. композиторы XIX-XX вв., основываясь на синодальных изданиях, делали гармонизации песнопений Г. р.: предначинательного псалма (А. Ф. Львов, Г. Ф. Львовский, Д. Н. Соловьёв, В. А. Бирюков, прот. Д. В. Аллеманов, свящ. И. Беляев, свящ. М. А. Березовский, А. Д. Кастальский, И. Я. Андриевский, Н. Н. Толстяков, Н. Д. Лебедев, А. Ф. Пащенко, И. Н. Разсохин, П. Г. Чесноков, Н. Н. Кедров-сын), антифона «Блажен муж» (свящ. И. Беляев, Соловьёв, А. А. Филатьев, Чесноков, Н. Н. Черепнин, свящ. А. Беляев), гимна «Свете тихий» (Чесноков), тропаря «Богородице Дево» (А. А. Архангельский, Кедров-сын), полиелея (Львов, свящ. И. Беляев), воскресных тропарей по непорочнах (В. А. Жданов, Кедров-сын и М. Е. Ковалевский), антифона 4-го гласа «От юности моея» (А. П. Жаворонков, Аллеманов, В. А. Нелидов, Бирюков, Львов, свящ. И. Беляев, прот. М. Лисицын, Пащенко), степенн 8 гласов (Львов, Аллеманов), ирмосов воскресных, праздничных и др. канонов (Д. С. Бортнянский, Львов, прот. Д. Разумовский, иером. Нафанаил (Бачкало), С. В. Смоленский), «Величит душа Моя Господа» (П. И. Чайковский, Жаворонков, Бирюков), «Взбранной Воеводе» (свящ. И. Беляев, Толстяков, свящ. А. Беляев, А. В. Касторский, С. В. Рахманинов, диак. Сергий Трубачёв), «Приидите, поклонимся» (Н. И. Смирнов, Бирюков, Ковалевский), херувимской песни (Львовский, И. С. Дворецкий, А. В. Никольский, Б. Рандхартингер, Ковалевский), «Достойно есть» (Львов, свящ. М. И. Георгиевский, иером. Викторин, свящ. А. Беляев, Чесноков), «О Тебе радуется» (Львовский, Жданов, Смоленский, В. Д. Беневский, свящ. И. Беляев, прот. П. Турчанинов, Н. И. Компанейский, Андриевский, прот. В. Металлов, иером. Нафанаил, Е. С. Азеев, А. Ф. Шишкин, Бирюков, В. А. Фатеев, свящ. А. Беляев, А. Правдолюбов, диак. С. Трубачёв), причастна «Творяй ангелы» (Ковалевский), «Да исправится» (М. И. Глинка, Львовский, Георгиевский, Азеев, П. Г. Григорьев, Жданов, Металлов, А. И. Нешумов, Смирнов), Κύριε ἐλέησον (Львов, Смирнов, Ковалевский), ῎Αξιος (И. А. Гарднер), «На реках Вавилонских» (А. И. Рожнов, свящ. М. Георгиевский, свящ. И. Беляев, свящ. А. Беляев), «Тебе, Бога, хвалим» (Георгиевский, И. Я. Тёрнов, Д. М. Яичков), песнопения «Под Твою милость» (Бортнянский), различных тропарей и кондаков (Львовский, Компанейский, Тёрнов, В. М. Орлов, Смоленский, свящ. И. Беляев, Архангельский, А. Е. Ставровский, Трубачёв, архим. Матфей (Мормыль)) и др. (Лисицын. Обзор; Свод напевов).

В совр. певч. обиходе РПЦ Г. р. (как правило, в виде 4-голосных гармонизаций) используется прежде всего в гласовых мелодиях тропарей и ирмосов, а также в особых версиях праздничных песнопений (ирмосы канона и кондак на Рождество Христово, полностью канон Пасхи и др.) и неизменяемых песнопений всенощного бдения и литургии (предначинательный псалом, «Свете тихий», «Богородице Дево», «От юности моея», «Взбранной Воеводе», «Приидите, поклонимся», причастны «Творяй ангелы» и «В память вечную» и херувимская на этот же напев, «Достойно есть», «О Тебе радуется», «Да исправится»).

Изд.: Обиход церковный нотнаго пения. М., 1772; Ирмологий. М., 1772; Духовнi спiви давньоï Украïни: Антологiя / Укл. О. С. Цалай-Якименко. К., 2000. С. 196-205; Успенский Н. Д. Образцы древнерус. певч. искусства. Л., 19712. С. 99-102; Тончева Е. Болгарский роспев: Манастирът голям Скит - школа на «Болгарский роспев»: В 2 ч. София, 1981. Ч. 1.

Ист.: Юбилейное издание в память 300-летия основания Львовского Ставропигийского братства. Львов, 1886. Т. 1; Голубцов А. Чиновники Моск. Успенского собора // ЧОИДР. 1908. Кн. 4. С. 235-303; Gardner J., von. Altrussische Notenhandschriften des Orthodoxen Kirchenmuseums in Kuopio (Finland) // Die Welt der Slaven. Köln; W., 1972. Bd. 17. H. 1. S. 225-236; Протопопов В. В. Нотная б-ка царя Федора Алексеевича // ПКНО, 1976. М., 1977. С. 119-133; Ясиновський Ю. П. Украïнськi та бiлоруськi нотолiнiйнi iрмолоï ХVI-ХVIII столiть: Кат. i кодикологiчно-палеогр. дослiдження. Львiв, 1996.

Лит.: Разумовский Д. В., прот. Церк. пение в России. М., 1867-1869. 3 вып.; Бажаньскiй П., свящ. Исторiя руского церк. пѣнiя. Львов, 1890; Вознесенский И. И., прот. Осмогласные роспевы трех последних веков Правосл. Рус. Церкви. К., 1893. Вып. 3: Греч. роспев в России; он же. Образцы осмогласия роспевов: киевского, болг., греч. с объяснением их технич. устройства. Рига, 1893; он же. Церковное пение правосл. Юго-Зап. Руси по нотно-линейным ирмологам ХVII и ХVIII вв. М., 18982; Скребков С. С. Рус. хоровая музыка ХVII - нач. ХVIII вв. М., 1969. С. 41-42; Успенский Н. Д. Древнерус. певч. искусство. М., 19712; Келдыш Ю. В. История рус. музыки. М., 1983. Т. 1. С. 218-222, 310-312; Богомолова М. В. Неизвестная крюковая нотация 2-й пол. XVII в. // ГДРЛ. 1989. Сб. 2: XVI - нач. XVIII в. С. 423-443; она же. О репертуаре греч. роспева в записи «греч.» нотацией // Там же. 1992. Сб. 4: XVII - нач. XVIII в. С. 256-285; она же. Многоголосие греч. роспева в записи «греч.» нотацией // Гимнология. М., 2000. Вып. 1. Кн. 1. С. 348-355; Буцкая С. Б. Проблемы партесного многоголосия в России: По памятникам 2-й пол. XVII - нач. XVIII в.: Канд. дис. М., 1991; Васильченко-Михно Г. Н. Херувимская песнь: О преемственности греко-визант. традиции // Вопросы анализа вокальной музыки. К., 1991. С. 49-66; она же. Як спiвали на Афонi: (До питання походження грецького розспiву) // З iсторiï укр. муз. культури. К., 1991. С. 25-36; она же. Греч. распев в укр. певч. практике кон. ХVI - 1-й пол. ХVII ст.: О преемственности с греко-визант. гимнографич. традицией: Канд. дис. К., 1993; Игошев Л. А. Происхождение греч. распева: (Опыт анализа) // ПКНО, 1992. М., 1994. С. 147-150; Цалай-Якименко О. С. Перекладна пiвча лiт-ра ХVI-ХVII ст. в Украïнi та ïï музично-вiршова форма // ЗНТШ. 1993. Т. 226. С. 11-40; она же. Взаємодiя «Схiд - Захiд» i Берестейська Унiя в становленнi муз. бароко в Украïнi // Берестейська Унiя i укр. культура ХVII ст. Львiв, 1996. С. 90, 92, 96, 101-102; Цалай-Якименко А., Ясиновский Ю. Греко-визант. гимнография в контексте укр. певч. культуры ХVI-ХVII вв. // Славяне и их соседи. М., 1996. Вып. 6. С. 169-173; Фонкич Б. Л. Мелетий Грек // Россия и Христ. Восток. М., 1997. Вып. 1. С. 159-178; Шевчук Е. Ю. Об атрибуции песнопений киев. роспева в многороспевном контексте укр. певч. культуры XVII-XVIII ст. // Гимнология. М., 2000. Вып. 1. С. 375-376; она же. Про деякi особливостi бiлорус. церк.-монодiйноï традицiï кiн. ХVI-ХVIII ст. // Киïвське музикознавство. К., 2003. Вип. 9. С. 64-79; она же. Прот. Иоанн Вознесенский о репертуаре укр. нотолинейных Ирмологионов XVII - нач. XVIII вв.: (Совр. коммент.) // Вестн. ПСТГУ. М., 2006 (в печати); Ясиновський Ю. П. Репертуар грецьких напiвiв в укр. нотних Iрмолоях // Укр. музикознавство. K., 1998. Вип. 28. С. 107-117; он же. Репертуар греч. напева в укр. певч. сборниках // Гимнология. М., 2000. Вып. 1. Кн. 1. С. 356-366; Ясиновський Ю. П., Каплун Т. М. Джерела до вивчення грецького спiву в Москвi в сер. ХVII ст. // Καλοφωνία: Наук. зб. з icторiï церк. монодiï та гимнографiï. Львiв, 2003. Вип. 2. С. 259-271; Парфентьев Н. П. Мастер «греч. пения» Мелетий Грек в России (1655-1686) // Культура и искусство в памятниках и исслед.: Сб. науч. тр. Челябинск, 2004. Вып. 3. С. 51-86; Каплун Т. М. Греч. роспев в контексте рус. церк.-певч. практики сер. ХVII-ХVIII вв.: Канд. дис. Од., 2005; Плотникова Н. Ю. Партесные гармонизации знаменного и греч. распевов (на мат-ле стихиры «Совет превечный» из Службы Благовещения Пресв. Богородице): Исслед. и публ. М., 2005.

Е. Ю. Шевчук, Э. П. М.