DEI VERBUM

[лат.- Слову Божию], догматическая конституция о Божественном Откровении, принятая Ватиканским II Собором Римско-католической Церкви. Утверждена 18 нояб. 1965 г. папой Римским Павлом VI.

На создание DV оказало влияние католич. библейское движение (Bibelbewegung) кон. XIX - 1-й пол. XX в., развернувшее широкую издательскую и просветительскую деятельность по ознакомлению верующих со Свящ. Писанием. Его становлению способствовали 3 энциклики о Свящ. Писании Римских пап: Льва XIII «Providentissimus Deus» (1893), Бенедикта XV «Spiritus Paraclitus» (1920) и Пия XII «Divino Afflante Spiritu» (1943).

С нач. XX в. в католич. богословии остро стоял вопрос применения историко-критического метода в изучении Свящ. Писания. Несмотря на то что энцикликой «Divino Afflante Spiritu» папа Пий XII поддержал католич. экзегетов, использовавших историко-критический метод при исследовании библейских текстов, проблема его легитимности вновь была поднята в предсоборную эпоху.

На составление DV повлияла дискуссия о природе Откровения, состоявшаяся накануне II Ватиканского Собора. Одни католич. историки и богословы (Й. Р. Гайзельман, К. Ранер, И. Конгар, Г. Кюнг, М. Шмаус, Г. Един и др.) выступали за содержательную самодостаточность Свящ. Писания, другие (Г. Леннерц, М. Бевено, А. Шпинделер, Н. Хенс) отстаивали учение о 2 независимых источниках Откровения - Свящ. Писании и Свящ. Предании. Противоречия достигли кульминации при подготовке DV.

История составления

Из документов, принятых на II Ватиканском Соборе, процесс создания DV был наиболее длительным (17 мая 1959 - 18 нояб. 1965). DV в течение 3 лет (с 14 нояб. 1962 по 18 нояб. 1965) обсуждалась на соборных заседаниях.

1-я схема конституции - De fontibus Revelationis (Об источниках Откровения) была составлена Подготовительной богословской комиссией под председательством кард. Альфредо Оттавиани; представлена участникам Собора 13 июля 1962 г. и обсуждалась на 1-й сессии. В схеме в духе посттридентского католического богословия излагалось учение о «двойном источнике Откровения». Документ подвергся критике за отсутствие вступительных глав о сущности Откровения, неосхоластическое понимание Свящ. Писания и Свящ. Предания, изложение «теории двух источников Откровения», консервативный характер построения, концепцию «вербальной богодухновенности», подчинение Свящ. Писания Учительству Церкви и частое апеллирование к нему, излишнюю полемичность по отношению к новым заблуждениям, отсутствие сотериологической перспективы, ограничение свободы экзегетического исследования, недостаточную экуменическую и пастырскую направленность (История II Ватиканского Cобора. 2005. Т. 2. С. 304; Hoping. 2005. S. 725-728). Большинство участников Собора высказались за пересмотр схемы, к-рый был санкционирован папой Иоанном XXIII.

2-я схема - De divina Revelatione (О Божественном Откровении) была создана смешанной комиссией под председательством кардиналов А. Оттавиани и Августина Беа. Схема включала обширное введение о природе Откровения; публично не обсуждалась - с июля 1963 г. по апр. 1964 г. участники Собора присылали на нее отзывы. Документ подвергся критике за схоластический характер изложения, нечеткое определение соотношения Свящ. Писания и Свящ. Предания, недостаточное внимание к сущности Свящ. Предания и его роли в жизни католической Церкви (Stakemeier. 1967. S. 118; История II Ватиканского Собора. 2005. Т. 3. С. 467-468; Антонини. 1992. С. 37).

3-я схема - De divina Revelatione была подготовлена специальной подкомиссией под рук. еп. Намюра А. М. Шарю. В числе экспертов были А. Грилльмайер, Ранер, Й. Ратцингер (впосл. папа Римский Бенедикт XVI). С 20 по 25 апр. 1964 г. подкомиссия обсуждала поправки ко 2-й схеме, на основании к-рых была составлена 3-я схема, опиравшаяся в большей степени, чем предыдущие, на сотериологическое, личностное и диалогическое понимание природы Откровения (в особенности гл. 1, статьи 2-6 - ASSCOVS. Vol. 3. Pars 3. P. 70-73). 3-я схема обсуждалась на 3-й сессии. Было предложено уточнить различие между апостольским Преданием и преданиями церковными; уделить больше внимания развитию Свящ. Предания и его связи со Свящ. Писанием (Антонини. 1992. С. 38); подчеркнуть диалогичную, личностную и тринитарную природу Откровения и отказаться от информативного понимания Свящ. Писания в пользу сакраментального (Hoping. 2005. S. 733).

4-я схема - De divina Revelatione была разработана подкомиссией с учетом поправок к 3-й схеме. Несмотря на то что документ получил одобрение 2/3 голосов, он был отправлен на доработку.

22 сент. 1965 г. для составления окончательного текста конституции Богословская комиссия начала обработку поправок, предложенных епископами и папой Павлом VI. 29 окт. участникам Собора были представлены поправки к 4-й схеме и состоялись голосования по поправкам и по измененному на их основании итоговому тексту конституции. Начальные слова 4-й схемы - «Sacrosancta Synodus» (Священный Собор) - в итоговом варианте документа были заменены словами «Dei Verbum», ставшими офиц. названием конституции. В ст. 9, согласно желанию папы Павла VI, было включено следующее утверждение: «Церковь черпает свою уверенность относительно всего того, что было дано в Откровении, не из одного только Священного Писания» (ASSCOVS. Vol. 4. Pars 6. P. 601). Важная поправка была внесена в ст. 11 о богодухновенности и истине Свящ. Писания. В ст. 11 4-й схемы термин «истина» уточнялся прилагательным «спасительная» (veritas salutaris): «Поскольку все, что утверждает богодухновенный автор или священный писатель, должно почитаться как утверждаемое Святым Духом, то нужно исповедовать, что все книги Писания со всеми своими частями твердо и верно, полностью и безошибочно учат спасительной истине» (Ibid. Pars 1. P. 355). 22 сент. 1965 г. более 200 участников Собора высказали сомнение в отношении формулы «veritatem salutarem», полагая, что она ограничивает библейскую непогрешимость только «res fidei et morum» (делами веры и морали - Маннучи. 1996. С. 283). Формула была заменена эквивалентной - «истину, которую Бог ради нашего спасения пожелал запечатлеть Священными Письменами» (veritatem, quam Deus nostrae salutis causa Litteris Sacris consignari voluit - ASSCOVS. Vol. 4. Pars 6. P. 602). Также были внесены поправки: в ст. 19 - об историческом значении Евангелий - «историчность которых она безоговорочно удостоверяет» (quorum historicitatem incunctanter affirmat - Ibid. P. 605); в ст. 24 - о значении Свящ. Писания для богословия: в тексте 4-й схемы говорилось, что богословие опирается на «письменное слово Божие, которое следует толковать в свете предания» (in verbo Dei scripto, sub luce traditionis explicando - Ibid. Pars 1. P. 372), в итоговом варианте документа фраза «sub luce traditionis explicando» (которое следует толковать в свете предания) была заменена выражением «наряду со Священным Преданием» (una cum Sacra Traditione - Ibid. Pars 6. P. 607). Составленный с учетом поправок итоговый документ был практически единогласно принят Собором в качестве догматической конституции.

На 8-м открытом заседании II Ватиканского Собора (18 нояб. 1965) состоялось заключительное голосование (из 2350 голосов 2344 - «за», 6 - «против»), после чего конституция была утверждена папой Павлом VI.

Содержание

Догматическая конституция о Божественном Откровении состоит из вступления (ст. 1) и 6 глав: «О самом Откровении» (статьи 2-6), «О передаче Божественного Откровения» (статьи 7-10), «О богодухновенности Священного Писания и о его толковании» (статьи 11-13), «О Ветхом Завете» (статьи 14-16), «О Новом Завете» (статьи 17-20), «О Священном Писании в жизни Церкви» (статьи 21-26). Комментарии на конституцию составили епископы, принимавшие участие в соборных заседаниях (напр., Беа), богословы, участвовавшие в работе Собора как эксперты (напр., Ранер, Ратцингер, Грилльмайер, А. де Любак и др.), лютеран. (М. Туриан, Р. Шютц) и правосл. (Н. Ниссиотис) наблюдатели, присутствовавшие на Соборе.

В ст. 1 Собор провозгласил верность учению Тридентского и I Ватиканского Соборов, в соответствии с которым «он намеревается изложить подлинное учение о Божественном Откровении и о его передаче».

Природа Откровения

В DV было выделено неск. сущностных составляющих Божественного Откровения: его теоцентричная, христологическая, сотериологическая, сакраментальная, личностная, или антропологическая, историческая и эсхатологическая природа, а также диалогическая и двойственная структура.

На теоцентричную природу Откровения указывают начальные слова 1-й гл. конституции - «Богу было угодно» (Placuit Deo - DV 2; см.: Voss. 1966. S. 32; Hoping. 2005. S. 739), а также гл. 4 «О Ветхом Завете». Особо подчеркивается христологическая природа Откровения. Христос называется «Полнотой всего Откровения» (DV 2), «воплотившимся Словом» (DV 2, 4, 18), «Словом Предвечного Отца» (DV 13), «Предвечным Словом, просвещающим всех людей» (DV 4). Христос «завершает Откровение во всей полноте» (Ibidem), и «Он Один имеет слова жизни вечной» (DV 17). Несмотря на то что в DV всячески подчеркивается центральное место Христа в Откровении, отдельные статьи конституции подверглись критике за недостаточное внимание к христологической природе Откровения. Так, Ранер настаивал на том, что описание дохрист. истории Откровения в ст. 3 не может сводиться к простому изложению ветхозаветных событий во временной последовательности, а должно постоянно возводиться к личности Иисуса Христа, благодаря Которому совершилось само «событие» Откровения (Rahner. 1974. S. 549).

Наряду с христологическим аспектом в DV особо выделяется личностная, или антропологическая, природа Откровения. Антонини отметил в конституции следующие антропологические аспекты: «Откровение адресуется людям (гл. 1), люди передают его (гл. 2), люди же совместными усилиями формулируют и интерпретируют его (гл. 3), некоторые из них (агиографы) закрепляют в письменном виде веру других людей Израиля (гл. 4) и раннехристианской общины (гл. 5). Откровение живет в Церкви и в людях, ее составляющих (гл. 6)» (Антонини. 1992. С. 40).

Эсхатологическая природа Откровения излагается в контексте христологии. Католич. богослов Г. Восс придавал большое значение ссылке в гл. 1 конституции на НЗ (Мф 11. 27; Ин 1. 14, 17; 14. 6; 17. 1-3; 2 Кор 3. 16; 4. 6; Еф 1. 3-14), полагая, что она указывает как на христологическую, так и на эсхатологическую природу Откровения (Voss. 1966. S. 32-33). Раскрытию «эсхатологического Откровения в Иисусе Христе» (Hoping. 2005. S. 743) посвящена ст. 4. В ст. 17 говорится о «полноте времен», с пришествием к-рой «Слово стало плотью». На историческую природу Откровения указывают отдельные статьи документа, напр. ст. 3. В DV говорится о двойственной структуре Откровения как о неразрывном единстве слова и дела - «домостроительство Откровения совершается действиями и словами», «дела… являют и подтверждают… все, что знаменуется словами, а слова провозглашают дела» (DV 2). Бог открывается «словами и делами» (DV 12); Христос «делом и словом явил Отца Своего и Себя Самого» (DV 17).

В DV подчеркивается диалогическая структура Откровения, участниками диалога являются Бог Отец, Христос, Св. Дух, люди (DV 2). В Откровении Бог «говорит» с людьми (Ibidem), «беседует с Невестой Своего возлюбленного Сына», т. е. с Церковью (DV 8), «идет навстречу Своим чадам и с ними беседует» (DV 21). Одно из важных отличий конституции от предшествовавших ей офиц. документов Римско-католической Церкви об Откровении состоит в том, что в DV «Откровение понимается как самообщение Бога и поэтому впредь не должно более неправильно пониматься в интеллектуалистическом смысле только как передача сведений о Боге и о Его спасительных намерениях. Его (Откровение.- В. М.) вообще нельзя понимать только как слово и учение, но как единство деятельного и словесного Откровения, как событийное взаимодействие Бога с людьми, к которому слово, обращенное к вере, относится, как внутренний сущностный фактор» (Rahner, Vorgrimler. 2002. S. 362). В DV католич. богословие отошло от информативного понимания Откровения в смысле передачи сведений, знаний о Боге и приблизилось к Его сотериологическому и сакраментальному пониманию, указав на связь Откровения с таинством Евхаристии.

О сакраментальной природе Откровения говорится в заключительной главе DV, особое внимание уделено сравнению Свящ. Писания с таинством Евхаристии и значению Слова Божия для литургии (DV 21, 25, 26). Церковь «всегда чтила Божественное Писание, как и Само Тело Господне», Свящ. Писание является «хлебом жизни» (DV 21) в такой же степени, как и сама Евхаристия; по утверждению Дж. Донахью, ст. 21 говорит о «реальном присутствии» Христа в Свящ. Писании (Donahue. 1982. P. 239). Во всяком христ. наставлении «литургическая проповедь должна занимать исключительное место» (DV 24), поскольку к тексту Свящ. Писания можно приступать не только через частое непосредственное чтение, но и через священную литургию, к-рая насыщена «Божественными речениями» (DV 25). «Как от частого причащения Святой Тайне Евхаристии возрастает жизнь Церкви, так можно надеяться на новое побуждение к духовной жизни через возросшее почитание слова Божия, которое «пребудет вечно»» (DV 26). Связь Свящ. Писания и Евхаристии подчеркивается также в конституции о священной литургии II Ватиканского Собора, согласно которой месса разделяется на 2 части - «литургию слова и литургию Евхаристии» (Sacrosanctum Concilium. 56).

Относительно сотериологической природы Откровения ст. 1 указывает, что в слове Божием происходит «возвещение спасения» «всему миру». Иисус Христос называется Спасителем (Salvator - DV 3, 18) и Искупителем (Redemptor - DV 15). Истина Откровения признается истиной «о спасении человека» (DV 2). Конституция провозглашает спасение «людей» (DV 6), «всех народов» (DV 7), «душ» (DV 10), «всего рода человеческого» (DV 14), «каждого верующего» (DV 17) через Слово Божие. Согласно DV, «Откровение состоит главным образом не из положений, которые следует принимать на веру, или обязательных для исполнения божественных предписаний, но из «свидетельства» того, что «с нами Бог, чтобы освободить нас от тьмы греха и смерти и воскресить нас в жизнь вечную» (DV 4)» (Kosch. 2005. S. 47).

Конституция DV, указавшая на неск. важных составляющих Откровения (сотериологичность, христоцентричность и др.), подверглась критике за недостаточное внимание к тринитарной и пневматологической природе Откровения. За «слабую пневматологию» DV наряду с конституцией «Lumen gentium» критиковал Ниссиотис, правосл. богослов, присутствовавший на II Ватиканском Соборе в качестве наблюдателя от Всемирного Совета Церквей, называя это «основной проблемой экклезиологии Собора» (Nissiotis. 1966. S. 123). Ниссиотис указывал, что Св. Духу, несмотря на неоднократные упоминания в итоговом тексте документа, уделено мало внимания (Ibidem). «Упоминание третьего Лица Троицы в декрете об Откровении представляется скорее лишь формальным, нежели действительно тринитарным... Третье Лицо Троицы упоминается не в экклезиологическом контексте. С позиции христологии Откровение, по-видимому, понимается скорее монистически, чем полностью тринитарно» (Ibidem). Ниссиотис, в частности, отмечал, что DV, справедливо приписывая полноту Откровения Иисусу Христу (DV 2), тем не менее неправильно приписывает Св. Духу лишь функцию, благодаря к-рой люди «имеют во Святом Духе доступ к Отцу» (Ibidem) (Nissiotis. 1966. S. 123). Соглашаясь с утверждением конституции о том, что «Иисус Христос, воплотившееся Слово… совершает дело спасения» (DV 4), Ниссиотис тем не менее указывал, что, согласно Свящ. Писанию, дело спасения осуществляется благодаря Св. Духу, Который «является причиной того, что раз и навсегда происшедшее событие превращается в историческую действительность, когда Он в день Пятидесятницы основывает историческую церковную общину» (Nissiotis. 1966. S. 123). В целом пневматология в DV излагается в русле традиционного учения Римско-католической Церкви. Конституция неоднократно - в статьях 4 («ниспосланием Духа Истины»), 17 («ниспосланием Святого Духа»), 20 («и послал им Духа Утешителя») - указывает на католическое учение об исхождении Св. Духа не только от Бога Отца, но «и от Сына» (см. Filioque). Согласно конституции, Св. Дух способствует «более глубокому уразумению Откровения» (DV 5), «вводит верующих в полноту истины» и «вселяет в них слово Христово» (DV 8).

Передача Откровения

Учение о Свящ. Писании, Свящ. Предании, Учительстве Церкви и их соотношении излагается преимущественно во 2-й гл. DV, в к-рой проявляется компромиссный характер конституции (Hoping. 2005. S. 809). В ст. 7, где описывается возвещение Евангелия апостолами и епископами, преемниками апостолов, говорится о 2 формах апостольского благовестия: устной (ранней форме возвещения Евангелия) и письменной. Выражение «это апостольское Предание» (haec quae est ab Apostolis traditio - DV 8) указывает, что речь идет только о Предании, имеющем Божественное происхождение, а не о церковных преданиях. Ранер указывал на 2 функции, к-рые в DV приписываются Свящ. Преданию: познание «полного канона Священных Книг» (DV 8) и «уверенность относительно всего того, что было дано в Откровении» (DV 9), отмечая, что в ст. 9 говорится только об «уверенности», а не о Предании как о «количественном материальном дополнении Писания» (Rahner, Vorgrimler. 2002. S. 363). Кард. Вальтер Каспер утверждал, что тезис «Церковь черпает свою уверенность относительно всего того, что было дано в Откровении, не из одного только Священного Писания» (DV 9) «не говорит ничего о содержании Писания, о содержательной полноте или неполноте, а лишь нечто о необходимости Предания для уверенности в отношении Его (Свящ. Писания.- В. М.)» (Kasper. 1992. S. 359). В ст. 9 подчеркивается, что Свящ. Писание и Свящ. Предание тесно связаны и взаимно сообщаются друг с другом: «Священное Писание есть Слово Божие, так как оно записано под вдохновением Духа Божия; а Слово Божие, вверенное Христом и Святым Духом апостолам, в целости препоручается Священным Преданием их преемникам». Конституция предписывает «принимать и почитать» Свящ. Писание и Свящ. Предание «с одинаково благоговейной любовью и преклонением» (pari pietatis affectu ac reverentia - DV 9), при этом дословно воспроизводится формула Тридентского Собора (Сoncilium Tridentinum. 1911. T. 5. P. 91).

Католич. богословы признавали, что в DV не было дано четкого определения соотношения Свящ. Писания и Свящ. Предания. Ранер полагал, что вопрос о том, является ли Свящ. Предание «материальным дополнением» Свящ. Писания, т. е. вопрос о Свящ. Писании и Свящ. Предании как о 2 самодостаточных источниках Откровения, «был сознательно оставлен открытым» (Rahner, Vorgrimler. 2002. S. 363). Ранер утверждал, что в отношении полемики о том, как передается людям Божественное Откровение - в 1 или 2 отделенных друг от друга «притоках» (Ранер полагал, что правильнее говорить не о 2 источниках (нем. Quellen), а о 2 «притоках» (Zuflüssen) Откровения) по крайней мере с частично различным материальным содержанием,- Собор подчеркнул лишь единство передачи Свящ. Предания и Свящ. Писания (Ibidem). На нечеткость в определении соотношения Свящ. Писания и Свящ. Предания указывал также Ратцингер. Он заметил, что текст конституции дает возможность и впредь говорить о Свящ. Писании и Свящ. Предании как о «двух источниках» Откровения (Ratzinger. 1967. S. 523-524). Тем не менее, несмотря на возможность двойственной интерпретации документа, очевидно, что накануне II Ватиканского Собора мн. католич. богословы, высказавшись за содержательную самодостаточность Свящ. Писания, отошли от схоластического разделения Откровения на 2 источника.

В DV особо подчеркивается роль Учительства Церкви (Magisterium Ecclesiae) в истолковании Свящ. Писания. Согласно ст. 10, «обязанность аутентичного истолкования письменного и переданного Слова Божия была вверена одному лишь живому Учительству Церкви, власть которого осуществляется во имя Иисуса Христа». Учительство Церкви «верно излагает» Слово Божие (DV 10), католич. экзегеза ставится «под наблюдение Священного Учительства» (DV 23). При этом в конституции указывается, что «Учительство не превосходит Слова Божия, а служит ему» и что Свящ. Предание, Свящ. Писание и Учительство Церкви «так связаны и соединены между собою, что без одного нет и другого» (DV 10). Т. о., была предпринята попытка преодоления господствовавшего в средневек. католичестве преобладания Учительства Церкви над Свящ. Писанием, Свящ. Преданием и сокровищницей веры (depositum fidei). Также об Учительстве Церкви говорится в ст. 8: «...и через проповедь тех, кто с епископским преемством принял достоверный благодатный дар истины». На первостепенную роль Учительства Церкви в толковании Свящ. Писания указывает и «Катехизис Католической Церкви», согласно к-рому «обязанность подлинно толковать Слово Божие вверена одному только Учительству Церкви - Папе и епископам в общении с ним» (ККЦ. 100).

Правосл. богословами было высказано неск. замечаний относительно учения DV о соотношении Свящ. Писания, Свящ. Предания и Учительства Церкви. Ниссиотис, положительно оценивая стремление конституции к преодолению схоластического разделения Свящ. Писания и Свящ. Предания на 2 самодостаточных источника Откровения, усматривал в обращении конституции к Учительству Церкви проявление антиреформаторской полемики (Nissiotis. 1966. S. 121-122). Учительству Церкви Ниссиотис противопоставляет постоянное присутствие в жизни Церкви Св. Духа, Который является Творцом «основных положений и составляющих явленного в видимой форме Божественного Откровения» (Ibid. S. 125). «У Церкви есть только один великий принцип авторитета: ее верность по отношению к присутствию Святого Духа и ее убежденность в том, что Он введет ее во всякую истину» (Ibidem). Называя Учительство Церкви «третьим авторитетом» Римско-католической Церкви, Ниссиотис признавал, что в тексте DV оно не рассматривается как «авторитет, поставленный выше Писания и Предания» (Ibid. S. 122). Подчиненное положение Учительства Церкви по отношению к Слову Божию согласно тексту конституции отмечал и совр. правосл. библеист свящ. Феодор Стилианопулос, к-рый указывал, что DV не оставляет сомнений относительно нормативного статуса и преимущества Писания как Божественного Откровения и утверждает связь между Свящ. Писанием и Свящ. Преданием (Stylianopoulos. 2006). Более критично конституцию DV интерпретировал прот. Михаил Дронов, согласно к-рому Свящ. Предание понимается в DV прежде всего как «Слово, функционально эквивалентное Слову Писания, то есть в качестве документального источника Откровения» (Дронов. 1993. С. 17). На основании анализа 2 догматических конституций II Ватиканского Собора, DV и «Lumen gentium», прот. М. Дронов указывал, что благодаря учению об Учительстве Церкви непогрешимость и законодательная власть папы Римского в области веро- и нравоучения фактически (несмотря на то что это отрицается в ст. 10) «поставлена выше авторитета Писания и полностью заменяет ту функцию, которая в Православии отведена догматическому самосознанию Церкви» (Там же. С. 17-18).

Динамическое развитие Священного Предания

В ст. 8 изложено учение о динамизме Свящ. Предания, к-рое «развивается в Церкви при содействии Святого Духа, ибо возрастает понимание предметов и слов Предания - возрастает и через созерцание и исследование, осуществляемое верующими, слагающими все это в сердце своем (ср.: Лк 2. 19, 51), и через глубокое постижение переживаемой ими духовной реальности, и через проповедь тех, кто с епископским преемством приняли достоверный благодатный дар истины. Так Церковь на протяжении веков непрестанно устремляется к полноте Божественной истины, пока в ней самой не исполнятся слова Божии» (DV 8). На тезис о динамизме Свящ. Предания в первую очередь повлияли исследования Гайзельмана (Geiselmann. 1942) и Конгара (Congar. 1966), а также учение католич. тюбингенской школы о «живом Предании». Хотя именование Свящ. Предания «живым» (viva Traditio) в подготовительной 3-й схеме (ASSCOVS. Vol. 3. Pars 3. P. 80) в итоговом варианте документа не сохранилось, под апостольским Преданием в DV понимается именно «живое Предание», к-рое рассматривается не статически, как неизменяемая величина, а динамически, как развивающаяся реальность (Hoping. 2005. S. 756-759), не как «некоторая сумма неизменяемого содержания, передаваемого в предписаниях и обычаях», а как «живой опыт веры» (Weger. 1975. P. 1730). Энциклопедия Sacramentum Mundi под ред. Ранера указывает на связь ст. 8 с догматического развития теорией (Rahner, Pozo. 1975. P. 359). В целом ст. 8 является одним из наиболее сложных мест DV. Не совсем удачной считал формулировку «апостольское Предание развивается в Церкви при содействии Святого Духа» католический богослов Г. Фрис (Fries. 1992. S. 292-293). Ниссиотис усматривал в данной формулировке «тенденцию к субординации» Св. Духа по отношению к Церкви, поскольку, согласно ст. 8, Св. Дух «утверждает уже существующие в Церкви порядок и гармонию между основными положениями Откровения» (Nissiotis. 1966. S. 124). Х. Хопинг указывал, что выражение «Церковь на протяжении веков непрестанно устремляется к полноте Божественной истины» слишком односторонне интерпретирует идею развития (Hoping. 2005. S. 757).

Богодухновенность Священного Писания

В DV католич. богословие отходит от вербальной, или супранатуралистической, концепции богодухновенности, излагавшейся в энцикликах «Providentissimus Deus» и «Spiritus Paraclitus», где «господствовали механистические представления» (Ibid. S. 766), а также в 1-й и 2-й схемах конституции. В DV библейские авторы уже не воспринимаются некими «секретарями Бога», записывающими богооткровенные истины «под диктовку Святого Духа» (spiritu Sancto dictante - Providentissimus Deus // Denzinger. 1976. 3292). Называя Бога «автором» книг ВЗ и НЗ, написанных «под вдохновением от Святого Духа» (DV 11), конституция подчеркивает единство авторства Бога и человека: «Для составления же священных книг Бог избрал определенных людей, воспользовавшись их способностями и силами, чтобы при действии Его Самого в них и через них они письменно передали, как настоящие авторы, все то, и только то, что Он хотел» (DV 11).

В отличие от энциклик «Providentissimus Deus», «Spiritus Paraclitus» и «Divino Afflante Spiritu» текст DV не содержит учения об абсолютной, т. е. не ограничивающейся областью веры и нравственности, непогрешимости, или безошибочности, Свящ. Писания, к-рое излагалось еще в 1-й и 2-й схемах конституции. В ст. 12 1-й схемы утверждалось, что «из этого распространения богодухновенности на все прямо и необходимо следует полное освобождение от ошибки всего Священного Писания» (ex hac divinae Inspirationis extensione ad omnia, directe et necessario sequitur immunitas absoluta ab errore totius Sacrae Scripturae) и что «богодухновенность… исключает и отвергает всякую ошибку в любом религиозном или мирском деле» (divina Inspiratio… excludat et respuat errorem omnem in qualibet re religiosa vel profana - ASSCOVS. Vol. 1. Pars 3. P. 18). Согласно ст. 11 2-й схемы, «все Писание… полностью свободно от всякой ошибки» (totam Scripturam… ab omni prorsus errore immunem esse - Ibid. Vol. 3. Pars 3. P. 785). В ст. 11 3-й схемы совершен переход от негативной формулировки (богодухновенное Писание полностью безошибочно) к формулировке с позитивным содержанием конечной цели богодухновенной Библии - «учить истине без какой-либо ошибки» (Ibid. P. 89). Ст. 11 4-й схемы дает в этом месте понятие «спасительная истина» (veritatem salutarem - Ibid. Vol. 4. Pars 1. P. 355), в итоговом тексте документа замененное формулировкой: «Книги Писания твердо, верно и безошибочно учат истине, которую Бог ради нашего спасения пожелал запечатлеть Священными Письменами» (DV 11).

Канон книг Священного Писания. Учение о Ветхом и Новом Завете

Согласно DV, Римско-католическая Церковь считает «все книги как Ветхого, так и Нового Завета, со всеми их частями… священными и каноническими, поскольку, написанные под вдохновением от Святого Духа… они имеют автором Самого Бога и как таковые были переданы Церкви» (Ibidem). DV ссылается на догматическую конституцию о католич. вере I Ватиканского Собора «Dei Filius» (Denzinger. 1976. 3006), к-рая утвердила учение Тридентского Собора о каноне книг Свящ. Писания (Concilium Tridentinum. 1911. T. 5. P. 91). Тем не менее в DV II Ватиканский Собор «не высказался относительно внутрицерковного значения возникновения, формирования и утверждения канона» (Fries. 1992. S. 294). Офиц. позиция Римско-католической Церкви по вопросу о формировании канона Свящ. Писания впосл. была изложена в составленном Папской библейской комиссией и опубликованном в 1993 г. документе «Интерпретация Библии в Церкви» (The Interpretation of the Bible in the Church - IBC), где были конкретизированы нек-рые положения DV (см. ст. Герменевтика библейская).

Учение о ВЗ излагается в статьях 14-16 конституции. «Домостроительство спасения» предстает «истинным словом Божиим в книгах Ветхого Завета» (DV 14), его основной задачей является приуготовление «пришествия Христа, всеобщего Искупителя, и Его мессианского Царства» (DV 15). Подчеркивается богословское (книги ВЗ «открывают... знание о Боге», «выражают живое восприятие Бога», «учение о Боге»), антропологическое (в книгах ВЗ представлены «знания о человеке», «спасительная мудрость касательно человеческой жизни»), сотериологическое (в книгах ВЗ «кроется тайна нашего спасения», явлено знание о том, «как праведный и милосердный Бог действует в отношении людей»), назидательное (книги ВЗ «показывают истинную Божественную педагогику») и молитвенное (книги ВЗ содержат «дивные сокровища молитв») значение ВЗ. Несмотря на то что в ветхозаветных книгах «есть вещи несовершенные и преходящие», они «должны благоговейно приниматься христианами» (Ibidem). В ст. 16 именование Бога «вдохновителем и автором книг обоих Заветов» подчеркивает взаимосвязь ВЗ и НЗ, при этом отмечается, что книги ВЗ «являют свое полное значение в Новом Завете». В целом описание ВЗ в конституции отличается краткостью. Это объясняется тем, что проблемы, связанные с использованием историко-критического метода в отношении ВЗ, были решены уже в энциклике «Divino Afflante Spiritu», поэтому Собор лишь «ограничился указанием на природу писаний Ветхого Завета как Слова Божия, их действительность, непреходящую также после Христа, и единство Ветхого и Нового Завета» (Hoping. 2005. S. 776).

Описанию книг НЗ посвящена гл. 5 DV. Они характеризуются как «непреходящее и Божественное свидетельство» (DV 17), т. к. «являются богодухновенными и... представляют собой слово Божие в Писании» (Антонини. 1992. С. 130). Ст. 18 указывает на первостепенное положение 4 Евангелий, «главного свидетельства о жизни и учении» Спасителя, «среди всех Писаний, даже Нового Завета». Евангелия имеют «апостольское происхождение» (DV 18): апостолы передали своим слушателям то, что делал и говорил Господь, «с полным разумением, которым они обладали, будучи наставлены славными событиями жизни Христа и научены светом Духа Истины» (DV 19). Римско-католическая Церковь «безоговорочно удостоверяет» историчность 4 Евангелий (Ibidem). В DV описываются источники, на основании которых евангелисты создавали Евангелия: «Священнописатели составили 4 Евангелия, частично отбирая из обширного запаса устного или уже письменного предания, частично прибегая к краткому пересказу либо объяснению, обусловленному состоянием Церквей, или же сохраняя, наконец, форму провозвествования, но всегда таким образом, чтобы сообщить нам о Христе вещи истинные и подлинные» (Ibidem). На содержание ст. 19 значительное влияние оказали энциклика «Divino Afflante Spiritu» и инструкция Папской библейской комиссии «Sancta mater ecclesia» от 21 апр. 1964 г., в которой особо подчеркивалась историческая истина Евангелий. Ст. 20 напоминает о том, что остальные писания, входящие в новозаветный канон, а именно «послания святого Павла и другие апостольские Писания», были составлены «под вдохновением от Святого Духа».

Толкование Священного Писания

Основные принципы толкования Свящ. Писания излагаются в ст. 12 конституции (см. также DV 23-24). Указание «Бог говорил в Священном Писании через людей и по человечеству», раскрывающее Свящ. Писание как слово Бога в слове человека, свидетельствует о признании Римско-католической Церковью значения экзегезы, двоякая задача к-рой состоит в «исследовании» того, что «священнописатели в действительности намеревались сказать и что Богу было угодно открыть нам через их слова» (DV 12a). Герменевтические правила, излагающиеся в ст. 12, делятся на собственно экзегетические (DV 12b) и богословски-догматические (DV 12c) (Grillmeier. 1967. S. 553-556). В документе отмечается значение методов анализа жанров и лит. форм (см. ст. Библеистика); необходимость учитывать «литературный жанр», поскольку Богооткровенная истина «излагается и выражается по-разному и различными способами в текстах исторических, пророческих, поэтических или в других «речевых жанрах»»; важность исторической критики, т. е. анализа «определенных обстоятельств», в к-рых священнописатель «соответственно условиям своего времени и своей культуры» составлял священный текст, и «прирожденных способов восприятия, изъяснения и повествования, бытовавших во времена агиографа» (DV 12b).

Формулируется главное герменевтическое правило католич. экзегетической науки, раскрывающее основные положения богословской экзегезы: «Но, так как Священное Писание надлежит читать и толковать с помощью того же Духа, под воздействием Которого оно было написано, для верного выяснения смысла священных текстов нужно не менее усердно обращать внимание на содержание и единство всего Писания, учитывая живое Предание всей Церкви и согласие (букв. аналогию.- В. М.) веры» (DV 12c). «Аналогия веры» - это «связь истин веры между собой и в общем замысле Откровения» (ККЦ. 114). Указывая на задачу экзегетов - способствовать в соответствии с упомянутыми герменевтическими правилами «более глубокому пониманию и изложению смысла Священного Писания», конституция особо отмечает, что «все, что было сказано о толковании Писания, в конечном счете подлежит суждению Церкви, которая исполняет Божественное поручение и служение: хранить и толковать Слово Божие» (DV 12c).

Несмотря на то что в конституции католич. Церковь признала основные направления совр. экзегезы, не была дана оценка отдельным направлениям историко-критического метода, в частности критике текста и лит. анализу источников, а также анализу традиций и редакций. Более развернуто позиция Римско-католической Церкви по отношению к библейской экзегезе была изложена в документе «Интерпретация Библии в Церкви», где дана оценка не только историко-критическому методу, но и новым - семиотическим, каноническим, социологическим и психоаналитическим - подходам к экзегезе (IBC. I A).

Нек-рые католич. исследователи указывали, что основные положения библейской герменевтики, сформулированные в ст. 12, следует интерпретировать в контексте всей DV. Р. Бирингер, напр., подчеркивал связь ст. 12 с изложенным в 6 начальных статьях DV «богословием Откровения» (Bieringer. 2002). У. Ванни указывал на необходимость рассматривать описываемую в ст. 12 экзегезу в перспективе актуализации библейских текстов, под к-рой он понимал «все те способы, посредством которых записанное слово Бога становится значимым и действительным в настоящем, в особенности относительно литургического опыта» (Vanni. 1988. P. 344-345). Несмотря на то что в DV прямо не говорится об актуализации, согласно Ванни, актуализация - это основная тема гл. 6 «О Священном Писании в жизни Церкви» (Ibid. P. 349). Интерпретация DV, предложенная Ванни, оказала влияние на документ «Интерпретация Библии в Церкви», в к-ром говорится об «актуализации библейского текста в христианской жизни» через «таинство Христа и Церкви» (IBC. IV A 2). Благодаря актуализации Откровение больше не понимается как нечто информативное, бездейственное и безжизненное. Понятие актуализации созвучно сакраментальной природе Откровения, поскольку сакраментальное означает активное; актуализация проявляется как таинство, как движение Бога к человеку.

Значение Священного Писания в жизни Церкви

Заключительная глава конституции - «О Священном Писании в жизни Церкви» - имеет пастырское и экуменическое значение и не поддается четкому структурному делению. В ст. 21 на основании того, что «Церковь всегда смотрела и смотрит на Священное Писание наряду со Священным Преданием как на наивысшее правило своей веры», отмечается необходимость, «чтобы всякая церковная проповедь, как и сама христианская религия, питалась и руководствовалась Священным Писанием». В конституции говорится о признании католич. Церковью наряду с Септуагинтой др. вост. и лат. переводов (в числе последних особо отмечена Вульгата), а также совр. переводов на различные языки (DV 22). Кроме того, DV указывает на возможность осуществления переводов Свящ. Писания «в сотрудничестве с отделенными братьями» - христианами, не принадлежащими к Римско-католической Церкви (Ibidem). В соответствии с этим в 1969 г. усилиями Секретариата по содействию христианскому единству, возглавляемого кард. А. Беа, была основана Всемирная библейская федерация (The World Catholic Federation for the Biblical Apostolate - WCFBA). Одним из результатов деятельности Собора стало появление немецкого экуменического перевода Библии (Einheitsübersetzung, букв.- перевод единства) (см. разд. о нем. переводах в ст. Библия).

Согласно конституции, католич. экзегетам и богословам следует, «прибегая к соответствующим подсобным средствам, так исследовать и излагать Божественное Писание, чтобы сколь возможно большее число служителей Божественного Слова могли плодотворно снабжать народ Божий пищей Писания...» (DV 23). Собор призвал священников учить верующих «правильному использованию Божественных Книг, особенно Нового Завета, и в первую очередь - Евангелий, посредством переводов священных текстов, снабженных необходимыми и действительно достаточными пояснениями», а также указал на важность подготовки для нехристиан изданий Свящ. Писания с примечаниями (DV 25). В ст. 24, посвященной значению Свящ. Писания для богословия, указывается, что «письменное Слово Божие наряду со Священным Преданием служит тем непреходящим основанием, на которое опирается богословие», что «изучение Священного Писания должно быть как бы душою священного богословия». Говорится об особом значении духовного прочтения Свящ. Писания: необходимым является обращение к Свящ. Писанию клириков, прежде всего священников, а также диаконов и катехизаторов (Ibidem). Все верующие, особенно монашествующие, призываются «учиться превосходному познанию Иисуса Христа» через частое чтение Свящ. Писания, через литургию, «через предназначенные к этому учреждения и прочие подсобные средства» (Ibidem). Отмечается необходимость сопровождать чтение Свящ. Писания молитвой, «дабы возникало собеседование между Богом и человеком» (Ibidem). DV стала началом «новой культуры» Библии в Римско-католической Церкви: «…в литургии, в богословском и умозрительном толковании и в открытом обращении с текстами Писания» (Sauer. 2004. S. 250). Положения DV о духовном чтении Свящ. Писания были углублены в документе «Интерпретация Библии в Церкви», где особо отмечено значение созерцательного чтения Свящ. Писания, сопровождаемого молитвой (lectio divina) (IBC. IV C 5).

Ист.: Догматическая конституция о Божественном откровении «Dei Verbum» // Док-ты II Ватиканского Собора. М., 19982. С. 239-252; Concilium Tridentinum: Diariorum, Actorum, Epistularum, Tractatuum nova Collectio. Freiburg i. Br., 1911. T. 5; ASSCOVS. 1971. Vol. 1. Pars 3: Congregationes Generales 19-30; 1974. Vol. 3. Pars 3: Congregationes Generales 90-95; 1976. Vol. 4. Pars 1: Sessio Publica VI. Congregationes Generales 128-132; 1978. Vol. 4. Pars 5: Congregationes Generales 151-155. Sessio Publica VII; 1978. Vol. 4. Pars 6: Congregationes Generales 156-164. Sessio Publica VIII; Denzinger H. Enchiridion symbolorum, definitionum et declarationum de rebus fidei et morum. Barcinone, 197636. 3006, 3292. P. 588, 641-642.

Лит.: Geiselmann J. R. Lebendiger Glaube aus geheiligter Überlieferung: Der Grundgedanke d. Theologie J. A. Möhlers und d. Katholischen Tübinger Schule. Mainz, 1942; idem. Das Konzil v. Trient über das Verhältnis d. Heiligen Schrift und d. nicht geschriebenen Traditionen: Sein Missverständnis in d. nachtridentischen Theologie und die Überwindung dieses Missverständnisses // Die mündliche Überlieferung: Beitr. z. Begriff d. Tradition / Hrsg. M. Schmaus. Münch., 1957. S. 123-206; Lennerz H. Historisch-dogmatische Interpretation der IV. Sitzung des Trienter Konzils über Schrift und Tradition // Schrift und Tradition. Essen, 1962. S. 39-67; Ведерников А. Путем единомыслия: (По поводу 1-й сессии II Ватиканского Собора) // ЖМП. 1963. № 3. С. 54-59; № 4. С. 62-68; Ratzinger J. Die erste Sitzungsperiode des II. Vatikanischen Konzils. Köln, 1963; idem. Dogmatische Konstitution über die göttliche Offenbarung: Komment. (Einlt. und Kap. 1-2, 6) // LTK. 1967. Erg.-Bd. 2. S. 498-528, 571-581; Congar Y. Tradition and Traditions. L., 1966; idem. Erinnerungen an eine Episode auf dem II. Vatikanischen Konzil // Glaube im Prozess: Christsein nach dem II. Vatikanum / Hrsg. E. Klinger, K. Wittstadt. Freiburg i. Br., 19842. S. 22-64; Latourelle R. La Révélation et sa transmission selon la Constitution «Dei verbum» // Gregorianum. 1966. Vol. 47. P. 5-40; Nissiotis N. A. Bericht über das II. Vatikanische Konzil // Ökumenische Rundschau. 1966. Bd. 15. S. 120-136; Voss G. Die dogmatische Konstitution «Über die göttliche Offenbarung» // Una Sancta: Zschr. f. ökumenische Begegnung. Meitingen, 1966. Vol. 21. P. 30-45; Grillmeier A. Dogmatische Konstitution über die göttliche Offenbarung: Komment. (Kap. 3) // LTK. 1967. Erg.-Bd. 2. S. 528-557; Rigaux B. Dogmatische Konstitution über die göttliche Offenbarung: Komment. (Kap. 4-5) // Ibid. S. 558-570; Stakemeier E. Die Konzilskonstitution über die göttliche Offenbarung. Paderborn, 19672; Kniazeff A. Réflexions sur les chapitres III à IV de la Constitution sur la Révélation divine // La Révélation divine / Texte latin et trad. franç. par J.-P. Torrell; Comment. par B.-D. Dupuy, J. Feiner, H. de Lubac et al.; Ed. B.-D. Dupuy. P., 1968. T. 2. P. 541-556; Konstantinidis C. Zur dogmatischen Konstitution über die göttliche Offenbarung // Stimmen der Orthodoxie zu Grundfragen des II. Vatikanums / Hrsg. D. Papandreou. W. etc., 1969. S. 11-69; Лосский В. Предание и предания // ЖМП. 1970. № 4. С. 61-76; Rahner K. Kritische Anmerkung zu N 3 des dogmatischen Dekrets «Dei Verbum» des II. Vaticanums // Neues Testament und Kirche / Hrsg. J. Gnilka. Freiburg i. Br., 1974. S. 543-549; Rahner K., Pozo C. Dogma // Encyclopedia of Theology: The Concise «Sacramentum Mundi» / Ed. K. Rahner. N. Y., 1975. P. 352-370; Weger K.-H. Tradition // Ibid. P. 1728-1734; Donahue J. R. Scripture: A Roman Catholic Perspective // Review and Expositor. 1982. Vol. 79. N 2. P. 231-244; Lubac H., de. La Révélation Divine. P., 19833; Vanni U. Exegesis and Actualization in the Light of Dei Verbum // Vatican II: Assessment and Perspectives: 25 Years After / Ed. R. Latourelle. N. Y., 1988. Vol. 1. P. 344-363; Антонини Б. Божественное Откровение. М., 1992; Fries H. Kirche und Kanon: Perspektiven katholischer Theologie // Verbindliches Zeugnis / Hrsg. W. Pannenberg, T. Schneider. Freiburg i. Br., 1992. Bd. 1: Kanon-Schrift-Tradition. S. 289-314. (Dialog der Kirchen; 7); Kasper W. Das Verhältnis von Schrift und Tradition: Eine pneumatologische Perspektive // Ibid. S. 335-370; Дронов М., прот. Писание и Предание // ЖМП. 1993. № 11. С. 9-25; Маннучи В. Библия-Слово Божие: Общее введ. в Свящ. Писание. М., 1996; Buckenmaier A. «Schrift und Tradition» seit dem Vatikanum II: Vorgeschichte und Rezeption. Paderborn, 1996; Bieringer R. Biblical Revelation and exegetical Interpretation according to Dei Verbum 12 // StNTU. 2002. Bd. 27. P. 3-38; Rahner K., Vorgrimler H. Kleines Konzilskompendium. Freiburg i. Br., 200229; История II Ватиканского Собора / Ред.: Дж. Альбериго. М., 2003-2005. T. 1-3; Sauer H. Die dogmatische Konstitution über die göttliche Offenbarung Dei Verbum // Vierzig Jahre II. Vatikanum / Hrsg. F. X. Bischof, S. Leimgruber. Würzburg, 2004. S. 232-251; Hoping H. Theologischer Kommentar z. Dogmatischen Konstitution über die göttliche Offenbarung Dei Verbum // Herders Theol. Komment. z. II. Vatikanischen Konzil / Hrsg. P. Hünermann, J. Hilberath. Freiburg i. Br., 2005. Bd. 3. S. 695-831; Kosch D. «Um unseres Heiles willen»: Eine relecture v. «Dei Verbum» nach 40 Jahren // Bibel und Kirche. 2005. Bd. 1. S. 45-51; Stylianopoulos T. G. Sacred Scripture and Christian unity: Reflections from an Orthodox Point of View // Bull. Dei Verbum. 2006. N 81. Р. 8-15.

В. А. Мякшин