ДВОЕПЕРСТИЕ

[двуперстие], одна из форм христ. перстосложения для совершения крестного знамения и для преподания благословения: 2 пальца, указательный и средний, вытянуты (средний палец немного согнут), а большой и безымянный пальцы и мизинец сложены вместе. Вопрос об отказе от Д. стал одним из основных разногласий между сторонниками и противниками богослужебной реформы в Русской Церкви в сер.- 2-й пол. XVII в., вызвавших раскол старообрядчества.

Возникновение Д.

Практика осенения себя крестным знамением существовала уже в раннехрист. эпоху: осенение знаком креста уст упоминается в 17-й гл. апокрифического «Евангелия Никодима», чела - у Тертуллиана (см.: PL. 2. Col. 80; в др. сочинении Тертуллиана (см.: PL. 1. Col. 392) сказано о назнаменовании тела вообще, а также своей постели), мн. частей тела - в различных Деяниях апостолов апокрифических (напр., в 11-й гл. Мученичества Матфея); возможно, практика начертания на себе знака креста, понимаемого как один из вариантов написания имени Божия, восходит к межзаветной традиции (см.: Giessen Ch. The Divine Name in Ante-Nicene Christology // VChr. 2003. Vol. 57. P. 115-158). Источники старше IV в. не сохранили описаний того, какое именно перстосложение употреблялось при начертании знака креста, но из их указаний о запечатывании крестом разных частей тела по отдельности можно предположить, что для совершения крестного знамения использовался один палец (так, обычай осенять чело крестом с помощью одного большого пальца был хорошо известен в рим. обряде с древности, он доныне сохр. в католич. традиции).

Двоеперстие. Рисунок из старообрядческого сборника. XVIII в. (РГБ. Ф. 98. № 1151. Л. 44 об.)

Двоеперстие. Рисунок из старообрядческого сборника. XVIII в. (РГБ. Ф. 98. № 1151. Л. 44 об.)

О единоперстии прямо свидетельствуют мн. св. отцы и церковные писатели IV-VIII вв.: святители Епифаний Кипрский (см.: PG. 41. Col. 428), Иоанн Златоуст (PG. 58. Col. 537; в слав. рукописях Златоструя полной редакции слово «перст» дано не в ед. (как в греч. оригинале), а во мн. ч. (см., напр.: РГБ. МДА. № 43. Л. 149.1473-1474 гг.) - этот вариант чтения использовался старообрядческими полемистами (см., напр.: Арсений Уральский. 1999. С. 55) для доказательства преимущества Д. перед единоперстием, хотя в др. слав. рукописях сочинения свт. Иоанна Златоуста в указанном месте слово «перст» переведено в ед. ч.- см., напр.: РГБ. Троиц. № 92. Л. 272, XVII в.; № 93. Л. 194, XVII в.; № 95. Л. 66 об., XVI в.; № 97. Л. 62 об., XVI в.), блж. Феодорит Кирский (PG. 82. Col. 1312, 1328; 2-е из этих повествований помещается в печатных изданиях слав. Пролога под 2 нояб. - см., напр.: Пролог. М., 1642. Л. 291), Созомен (PG. 67. Col. 1497), автор «Луга духовного» Иоанн Мосх (PG. 87ϒ. Col. 2953), прп. Андрей Критский (PG. 97. Col. 1228), блж. Иероним Стридонский (PL. 22. Col. 898), свт. Григорий Двоеслов (PL. 77. Col. 211, 301). Но единоперстие вряд ли было единственным способом совершения крестного знамения. Так, свт. Кирилл Иерусалимский, говоря об изображении креста на челе и на всем теле (PG. 33. Col. 816), употребляет слово «персты» во мн. ч.; о «перстах» во мн. ч. сказано и в слав. сборнике Маргарит, в слове, приписанном свт. Иоанну Златоусту, но написанном не ранее 431 г. (PG. 59. Col. 582; это слово цитируется защитниками Д. как свидетельство его существования при свт. Иоанне Златоусте - см., напр.: Арсений Уральский. С. 56).

В ходе полемики 2-й пол. XVII - нач. XX в. по вопросу Д. как его сторонники, так и его противники нередко ссылались на те или иные раннехрист. и визант. иконографические изображения. В очень большой степени широкое использование древних христ. изображений в целях апологии Д. было вызвано тем, что в позднейшей практике, сохранявшейся на Руси до реформ патриарха Никона, и при совершении крестного знамения, и при священническом (или епископском) благословении употреблялось одно и то же Д., поэтому любые изображения Господа Иисуса Христа или святых с поднятой рукой и перстосложением, сходным с Д., воспринимались как однозначное свидетельство о Д. (т. е., иными словами, как изображения благословения с использованием Д.; необходимо отметить, что собственно крестное знамение в христ. иконографии встречается редко). Подобных изображений начиная с IV в. действительно известно достаточно (см. подборку (датировки не всегда точны) в работе старообрядческого полемиста нач. XX в.: Быстров. 2001); впрочем, наряду с Д. в иконографии Господа Иисуса Христа и святых часто встречаются и иные перстосложения (см.: Artelt. 1933; Groß. 1969) - просто раскрытая ладонь, вытянутый указательный палец и т. н. ораторский жест (когда все пальцы, кроме большого и безымянного, вытянуты, а эти 2 сложены вместе), восходящий к античной традиции; возникновение Д. в христ. иконографии нередко связывали с упомянутым ораторским жестом. Однако, как показал Т. Михельс (Michels. 1967), такой подход к Д. в иконографии, когда оно отождествляется с Д. перстосложением при благословении (и тем более крестном знамении), неверен; Д. в иконографии Господа Иисуса Христа (а затем и святых) связано с т. н. жестом величия (нем. Hoheitsgestus), состоявшем в поднятии руки с разогнутыми и соединенными вместе указательным и средним пальцами и согнутыми остальными (т. е. внешне совпадавшем с Д.), к-рый восходит к дохрист. рим. традиции, где использовался в имп. иконографии в качестве знака триумфа. Так, одно из самых ранних изображений Христа с жестом величия (ошибочно отождествляемым полемистами с Д.) в сюжете «Вход Господень в Иерусалим» на саркофаге Адельфии (Volbach W. F. Elfenbeinarbeiten der Spatantike und des frühen Mittelalters. Mainz, 19522. Taf. 38); символика жеста состоит не в двуперстном благословении Христом жителей Иерусалима, а в том, что Он изображен входящим в Св. град как Победитель и истинный Царь. Впосл. жест величия, как и др. атрибуты имп. иконографии (престол, клавы и др.), становится обычным элементом изображений Господа Иисуса Христа во славе.

Д. при совершении крестного знамения, как полагали рус. исследователи XIX - нач. XX в. (см.: Филарет (Гумилевский). 1847. С. 31-32; Каптерев. 1913. С. 79-82 и др.), своим появлением было обязано распространению начиная с сер. V в. ереси монофизитства; хотя прямых подтверждений этой т. зр. нет, из монофизитских источников и из позднейших свидетельств православно-монофизитской полемики (см., напр.: PG. 133. Col. 296-297; др. примеры см. в кн.: Каптерев. С. 74-79; среди опубликованных в XX в. копт. и сир. источников встречаются и новые, не учтенные исследователями прошлого интерпретации единоперстия как символа монофизитства) видно, что для монофизитов одноперстие служило аргументом в пользу монофизитства, что заставляло православных использовать Д. в качестве контраргумента. Распространению Д. (имевшему место не только в греч. мире, но и на Западе) должно было способствовать и закрепление его в иконографии (но не наоборот).

Знаменитый пример использования пальцев руки в богословской дискуссии, описанный Созоменом (Sozom. Hist. eccl. 4. 28) и блж. Феодоритом Кирским (Theodoret. Hist. eccl. 2. 31),- выступление свт. Мелетия Антиохийского на Антиохийском Соборе 361 г. с обличением арианства, когда он проиллюстрировал мысль о единосущии Отца, Сына и Св. Духа путем разгибания 3 пальцев руки и затем сгибания 2 из них; впосл. на Руси этот пример сыграл определенную роль в полемике вокруг Д., поскольку интерпретировался как свидетельство об определенном перстосложении (хотя из рассказа древних церковных историков такой вывод сделать нельзя).

После распространения Д. его богословское толкование как исповедания двух природ во Христе (что символизируют соединенные вместе указательный и средний пальцы) и одновременно троичности Лиц Божества (что символизируют соединенные вместе остальные пальцы) стало в Византии классическим; оно приводится, напр., в сочинении неизвестного антикатолического визант. полемиста XII в. (см.: Макарий. История РЦ. Кн. 4. Ч. 2. С. 66, 216. Примеч. 136). Тем не менее и после распространения Д. визант. святоотеческая мысль продолжала подчеркивать второстепенность способа перстосложения по отношению к самому знаку креста,- напр., прп. Феодор Студит писал, что тот, кто изобразит крест «хоть как-нибудь и [даже] одним только перстом, [тот] тотчас обращает в бегство враждебного демона» (PG. 99. Col. 1796).

Ок. XIII в. в Византии Д. было вытеснено троеперстием (см. ст. Крестное знамение) (Голубинский. История РЦ. С. 472-475). Первым ясным свидетельством о троеперстии у греков является т. н. Прение Панагиота с Азимитом (посл. четв. XIII в.; в макариевских Четьих Минеях оно помещено неск. раз, причем в дек. и июньской частях он передает греч. оригинал (повествующий о троеперстии) правильно, в авг. свидетельство о троеперстии заменено свидетельством о Д., что, возможно, было связано с прошедшим за время создания Четьих Миней Стоглавым Собором (см.: Макарий. История РЦ. Кн. 4. Ч. 2. С. 60)). Впрочем, известны и более поздние свидетельства о продолжении бытования в греч. Церквах Д. (см.: Голубинский. История РЦ. С. 476; Дмитриевский. Описание. Т. 2. С. 424; Бенешевич В. Н. Древнеславянская Кормчая XIV титулов без толкований. София, 1987. Т. 2. С. 123). Тем не менее со временем троеперстие распространилось в греч. Церквах повсеместно (так, в Пидалионе прп. Никодима Святогорца, в комментарии на 91-е прав. свт. Василия Великого, Д. упоминается как старая форма перстосложения), а имевшие, очевидно, место случаи сосуществования троеперстия и Д. никогда не вызывали споров и полемики, как это случилось на Руси.

Д. в Русской Церкви

Поскольку Русь приняла христианство в период употребления в Византии Д., очевидно, что Д. в РПЦ существовало изначально. К XV в. (что, возможно, было связано с т. н. Вторым южнослав. влиянием) относятся свидетельства об использовании на Руси троеперстия (см.: Паисиевский сборник 1-й четв. XV в. в РНБ. Кир.-Бел. 4/1081. Л. 47; Макарий. История РЦ. Кн. 4. Ч. 2. С. 218. Примеч. 144; Соболевский. 1909. С. 4). Начиная с этого времени на Руси появляются и памятники, специально посвященные Д., что можно объяснить борьбой с обычаем троеперстия. К таковым относятся рус. редакция проложного сказания 12 февр. (но не 23 авг.) о свт. Мелетии Антиохийском (рассказ блж. Феодорита о выступлении святителя на Антиохийском Соборе здесь переделан рус. редактором в историю о чуде, совершенном свт. Мелетием с помощью Д.; в таком виде проложное сказание 12 февр. входит в печатные издания слав. Пролога, включая и послениконовские) и т. н. Феодоритово слово, по-видимому составленное на Руси (публикация: Субботин. 1876; см. также: Макарий. История РЦ. Кн. 4. Ч. 2. С. 217-218; Голубинский. История РЦ. С. 477-478; Каптерев. С. 59). О богословском содержании Д. говорится в слове прп. Максима Грека «Како знаменатися крестным знамением» (см., напр.: РГБ. Троиц. № 201. Л. 430-430 об.; Макарий. История РЦ. Кн. 4. Ч. 2. С. 219. Примеч. 152; Голубинский. История РЦ. С. 484).

Окончательно полемика XV - 1-й пол. XVI в. о Д. и троеперстии была закрыта Стоглавым Собором 1551 г. В 31-й гл. Стоглава Д. признано единственной возможной формой перстосложения; в тексте содержатся выписки из проложного сказания о свт. Мелетии Антиохийском и из Феодоритова слова. Решения Стоглавого Собора рассылались по Руси в виде наказных списков (см.: Каптерев. С. 59-60).

Во 2-й пол. XVI - 1-й пол. XVII в. РПЦ придерживалась строгой позиции о Д. как о единственно правильном перстосложении; вопрос о Д., в частности, поднимался в послании свт. Московского Иова к груз. митр. Николаю и в речах российских послов в Грузии в 1637 г. (см.: Белокуров С. А. Поездка старца Арсения Суханова в Грузию // ХЧ. 1884. Март/Апр. С. 443-488). Старец Арсений Суханов, побывав по поручению патриарха Никона на греч. Востоке, вступал с греками в полемику о Д. (Макарий. История РЦ. Кн. 7. С. 70), что изложено в его «Статейном списке». Статьи о Д., жестко обличающие его противников, содержатся во мн. старопечатных изданиях, выпущенных в России, на Украине, в Сербии (см.: Голубинский. История РЦ. С. 484-486; Каптерев. С. 60, 64-66, 68-69). Такая позиция вызывала неприятие у нек-рых представителей греч. Церквей (поскольку она подразумевала критику троеперстия, к-рая интерпретировалась как хула на придерживавшиеся троеперстия греч. Церкви),- напр., известно, что в 1650 г. на Афоне греки сожгли неск. московских и серб. книг, к-рые учили о Д. (Каптерев. С. 67-68).

Установление троеперстия в РПЦ

связано с именем патриарха Никона, желавшего добиться полного соответствия между рус. и греч. литургическими практиками. В 1653 г., перед началом Великого поста (т. е. до 20 февр.), по церквам Москвы была разослана «Память», в к-рой патриарх Никон, в частности, предписывал креститься троеперстно. У части духовенства «Память» вызвала резкую отрицательную реакцию, которая впосл. и легла в основу старообрядческого раскола. Сохранение Д. вместе с др. особенностями дониконовской богослужебной практики стало главным знаменем старообрядчества.

Троеперстие. Гравюра из Следованной Псалтири. М., 1686. Л. 5 об. (РГБ)

Троеперстие. Гравюра из Следованной Псалтири. М., 1686. Л. 5 об. (РГБ)

В преобразованиях, включая замену Д. при крестном знамении троеперстием, а при благословении - именословным перстосложением, патриарх Никон опирался на авторитет греч. Церквей и стремился заручиться поддержкой вост. иерархов. В марте-апр. 1654 г. был проведен Собор, признавший необходимость исправлять богослужение по греч. типу (Макарий. История РЦ. Кн. 7. С. 81-85). 12 июня 1654 г. патриарх Никон отправил патриарху К-польскому Паисию грамоту, состоявшую из 27 вопросов; 24-й вопрос был посвящен Д. Ответ на эту грамоту пришел в 1655 г.; патриарх Паисий, в частности, писал о маловажности такого обрядового аспекта, как перстосложение,- лишь бы это не вредило единству Церкви (тем не менее патриарх Паисий высказался в пользу троеперстия как древнего обычая; см.: там же. С. 100-101). Не дожидаясь ответа патриарха Паисия, патриарх Никон в марте 1655 г. предпринял неск. действий для замены Д. троеперстием: в неделю Православия (в 1655 - 5 марта) он, сказав проповедь против Д., призвал в свидетели присутствовавшего в храме патриарха Антиохийского Макария, к-рый отвечал Никону, что в Антиохии никто не крестится двоеперстно (Там же. С. 94); на 5-й седмице Великого поста (в 1655 - 25-31 марта) он провел Собор с участием патриарха Антиохийского Макария и патриарха Болгарского Гавриила, на к-ром, в частности, было принято положительное решение по вопросу о необходимости перехода к троеперстию (Там же. С. 95).

В кн. «Скрижаль», составленной из разных источников и подготовленной к печати в 1655 г., помимо проч. содержались тексты о перстосложении: послание патриарха К-польского Паисия 1655 г., слово иподиак. Дамаскина (впосл. митрополит Фессалоникийский) в Крестопоклонную неделю, слово Николая Малаксы об именословном благословении и анонимное слово о перстосложении (митр. Макарий (Булгаков) считал, что это было слово патриарха Никона, произнесенное в Неделю Православия в 1655 г.: там же. С. 102). Но с изданием «Скрижали» патриарх Никон медлил, т. к. хотел созвать Собор, посвященный Д. как одному из главных пунктов, за к-рый держались противники реформ.

12 февр. 1656 г., в день памяти свт. Мелетия Антиохийского, когда на утрене читали известное проложное сказание, патриарх Никон громко спросил патриарха Макария - как наследника престола свт. Мелетия - о том, как следует понимать это сказание, на что Макарий ответил, что свт. Мелетий сначала показал разделенные 3 перста, а потом - соединенные, от к-рых и было огненное знамение (Там же. С. 103-104); при этом Макарий назвал сторонников Д. «арменоподражатели». В 1-ю Неделю Великого поста (24 февр. 1656) в состав анафематизмов чина Православия было включено проклятие на крестящихся двоеперстно, произнесенное патриархами Макарием и Гавриилом, а также митр. Никейским Григорием (Там же. С. 104). После прибытия в нач. апр. 1656 г. в Москву митр. Молдавского Гедеона патриарх Никон письменно обратился ко всем находящимся в Москве иерархам с вопросом о Д.; в ответ на это патриарх Антиохийский Макарий письменно подтвердил правильность троеперстия и проклял держащихся Д., этот текст подписали др. иерархи, и он был сразу помещен Никоном в «Скрижаль» (Там же. С. 104-105).

23 апр. 1656 г. в Москве был созван Собор из рус. архиереев, на к-ром патриарх Никон, представив кн. «Скрижаль» и ответы вост. иерархов на вопросы о Д., говорил о том, что до начала книгопечатания на Руси был обычай креститься троеперстно. Собор вынес положительное решение по поводу троеперстия. Это решение вместе со сказанием Никона о Соборе (под заглавием «Слово отвещательно») было также включено в «Скрижаль», после чего появился тираж книги.

В 1658 г. патриарх Никон оставил кафедру, но начатые им реформы богослужения не были отвергнуты,- в частности, в практику продолжало входить троеперстие. В 1666 г. был созван Собор рус. архиереев, принявший также решение о троеперстии, где оно было названо обычаем, к-рому православные следовали «издревле и доныне неизменно» (Там же. С. 329). В том же году с целью осуждения патриарха Никона, самовольно оставившего кафедру, но продолжавшего ставить священников в своем мон-ре, был созван новый Собор, в к-ром среди прочих приняли участие патриархи Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий. Этот Собор, проходивший в 1666-1667 гг. и впосл. получивший название Большого Московского, одобрил начатые патриархом Никоном церковные реформы, в т. ч. замену Д. троеперстием при крестном знамении и именословным перстосложением при священническом и епископском благословении; при этом была произнесена анафема противившимся соборному постановлению. На Соборе был затронут и важный вопрос о Стоглавом Соборе, постановления к-рого о Д., сугубой «Аллилуии», хождении посолонь и др. вошли в противоречие с преобразованиями патриарха Никона. Стоглавый Собор был объявлен «не Собором», а клятвы, произнесенные им на крестящихся не двоеперстно, разрешены (Там же. С. 380-381). Правила Большого Московского Собора под названием «Предел освященного Собора» были окончательно подписаны 13 мая 1667 г. и опубликованы в московском изд. Служебника 1677 г.

Из-за продолжавшейся полемики вокруг Д. была, в частности, деканонизирована (на Соборах 1677 и 1677-1678 гг.) св. блгв. кнг. Анна Кашинская (см.: Голубинский. Канонизация святых. С. 159-168), поскольку ее св. мощи привлекались как аргумент сторонников Д. (пальцы ее десницы сложены двоеперстно). Она вновь была канонизована как местночтимая святая в 1818 г., как общецерковная - в 1908 г.

Полемика о Д. между противниками и сторонниками реформ

начавшаяся сразу после опубликования «Памяти» патриарха Никона, продолжается до наст. времени, лишь немного изменяясь по форме, применяемым аргументам и тематике.

Двоеперстие. Рисунок из старообрядческого «Сборника апокрифов и выписей». XVIII в. (РГБ. Ф. 17. № 617. Л. 50 об.)

Двоеперстие. Рисунок из старообрядческого «Сборника апокрифов и выписей». XVIII в. (РГБ. Ф. 17. № 617. Л. 50 об.)

Через неделю после обнародования «Памяти» члены кружка «ревнителей благочестия» протопопы Аввакум и Даниил подали царю Алексею Михайловичу выписки из разных книг о перстосложении и о поклонах. Впосл. члены кружка «ревнителей благочестия», не принимавшие нововведений, по разным причинам подверглись опале и были сосланы, но продолжали учить по-старому, в частности об истинности Д. В нач. 1667 г. Григорий Неронов, осужденный заочно соборным приговором 1656 г., примирился с патриархом Никоном и принял троеперстие, Никон же позволил ему служить по старым книгам; в письмах своим приверженцам Неронов восхвалял троеперстие. После удаления Никона от Патриаршества в 1658 г. Григорий Неронов стал снова учить о Д.- сначала тайно, а затем и явно,- из-за чего он был обвинен в расколоучительстве и вызван на Собор 1666 г., вновь оправдался и перестал учить о Д. (Макарий. История РЦ. Кн. 7. С. 72, 75 и слл., 114-117, 290, 293).

До Соборов 1666-1667 гг. предводителями старообрядчества были написаны неск. сочинений в защиту старых обрядов, и в частности Д.; наиболее активными борцами за Д. были протопоп Аввакум, бывш. игум. московского Златоустовского мон-ря Феоктист, романово-борисоглебский поп Лазарь и др. В пользу Д. писал также еп. Вятский Александр (Там же. С. 300 и слл.).

Протопоп Аввакум сопротивлялся церковным реформам со времени ссылки в 1653 г. в Тобольск и был одним из самых рьяных сторонников Д. (Там же. С. 294-300). В его многочисленных произведениях, написанных для наставления единомышленников, регулярно затрагивалась тема Д. (МДИР. Т. 5; см. также его письма: Памятники старообрядческой письменности. 1998. С. 309-319). О Д. Аввакум говорил и перед казнью в 1681 г.: он показал народу сложенные двуперстно пальцы и произнес: «Будете так креститься - не погибнете». На Соловках защитником Д. выступил писатель Герасим Фирсов, его пространное соч. «О сложении перстов» (Герасим (Фирсов). 1916. С. 145-224) отличается от др. полемических сочинений того времени довольно спокойным тоном изложения.

Двоеперстие «Поморских ответов». Выголексиконское поморское общежительство. 60-е гг. XVIII в. (архиерейская ризница Покровского собора при Рогожском кладбище. № 240р. Л. 17 об.)

Двоеперстие «Поморских ответов». Выголексиконское поморское общежительство. 60-е гг. XVIII в. (архиерейская ризница Покровского собора при Рогожском кладбище. № 240р. Л. 17 об.)

Во 2-й пол. XVII-XVIII в. со стороны канонической правосл. Церкви наиболее активными полемистами, доказывавшими историческую древность и богословскую обоснованность троеперстия, были патриарх Иоаким, написавший неск. сочинений против старообрядцев с полемикой против Д. (это в первую очередь соч. «Увет духовный» (М., 1682); в вышедшее при Иоакиме изд. Пролога 1685 г. было включено Слово против раскольников), и еп. Нижегородский Питирим, автор обширного полемического соч. «Пращица» (СПб., 1721, 17262), значительная часть текста которого посвящена полемике с Д. «Пращица» являлась ответом на 240 вопросов керженских старцев (1 авг. 1716). На сочинение еп. Питирима старообрядцами были написаны «Керженские ответы, или Ответы диакона Александра» (1719).

С именем еп. Питирима связывают создание в нач. XVIII в. 2 фальсификатов - Требника, надписанного именем митр. Феогноста, ложно датируемого 1329 г., и Соборного деяния на еретика Мартина - подделка под текст 1157 г. Тематика этих сочинений непосредственно касается полемики между сторонниками Д. и троеперстия, оригиналы их хранятся в ГИМ; также есть ряд поздних списков с этих произведений (напр., Соборное деяние на еретика Мартина - РГБ. Троиц. II 20.1). Обширные цитаты из этих произведений приводятся в «Пращице» и др. полемических сочинениях нач. XVIII в. Ложный характер обоих памятников был показан старообрядческим писателем А. Денисовым в сочинениях нач. XVIII в. Керженские (Ответы диакона Александра. С. 146-169) и Поморские ответы (ответ 9) (см.: Лихачёв Д. С. Текстология на материале древнерусской литературы X-XVII вв. М., 19832. С. 344). В XIX в. прот. А. Горский и К. И. Невоструев вновь доказали подложность обоих памятников (см.: Горский, Невоструев. Описание. Отд. 3. Ч. 2. С. 497-511). Тем не менее ссылки на Псевдо-Феогностов Требник и на Соборное деяние на еретика Мартина продолжали появляться даже и в XIX в. (см., напр.: Иоанн (Малиновский). 1839. С. 8-9).

Главы, специально посвященные Д. и опирающиеся на различные источники, присутствуют во множестве старообрядческих рукописей XVIII-XX вв. (см., напр.: Сочинения писателей-старообрядцев 1-й пол. XVIII в. 2001. С. 139, 269, 284, 296, 318). Публикации о Д. содержатся в старообрядческих периодических изданиях и книгах XIX-XX вв. Среди полемистов этого периода выделяется старообрядческий еп. Уральский Арсений (Швецов), выпустивший в 1885 и 1888 гг. 2 сочинения, непосредственно касающиеся Д. (см.: Швецов. 1885; Арсений Уральский. 1999. С. 55-58).

Проблема Д. многократно затрагивалась и в сочинениях борцов с расколом (см., напр.: Вишневский. 1861; Иоанн (Малиновский). 1839; публикации Н. И. Субботина и др.). Обращался к старообрядцам также и свт. Филарет (Дроздов), митр. Московский, в частности посвятивший Д. 9-ю гл. «Бесед к глаголемому старообрядцу» (М., 1835), многократно переиздававшихся.

Важным следствием продолжающейся полемики о Д. и др. расхождениях между старой и новой практиками стало накопление и осмысление исторического материала, касающегося предметов полемики. И с той, и с др. стороны это выражалось в создании обширных выписок из рукописей, из печатных изданий (как новых, так и старых) и из полемических сочинений (причем как своих, так и оппонентов) по рассматриваемым вопросам; цели полемики накладывали отпечаток на характер изложения материала, к-рое нередко отличалось предвзятостью. Развитие рус. церковной науки в XIX - нач. XX в. вместе с продолжающейся полемикой, в частности, привело к созданию серьезных обзорных работ, касающихся истории перстосложения, к их числу можно отнести сочинения архиеп. Филарета (Гумилевского), митр. Макария (Булгакова), Е. Е. Голубинского, Н. Ф. Каптерева. В годы советской власти полемика фактически застыла в неподвижном состоянии и лишь в последнее время начала вновь привлекать к себе внимание.

Аргументация сторон в полемике о Д.

Вначале сторонники троеперстия обосновывали его в первую очередь авторитетом греч. Церквей. Впосл. от этого аргумента отказались, т. к. он не имел силы в глазах сторонников Д., обвинявших греков (и последовавших им новообрядцев) в отступлении от правоверия.

В полемических сочинениях всегда присутствуют ссылки на св. отцов, но они обычно имеют общий характер, т. к. в святоотеческой лит-ре практически нет подробных указаний о конкретной форме перстосложения. В любом старообрядческом сочинении приводится свидетельство прп. Петра Дамаскина о Д. (в синодальном рус. переводе «Добротолюбия» соответствующее Слово Петра Дамаскина переведено не полностью, вероятно именно из-за полемики со старообрядцами). Старообрядцы указывали на то, что и в новых послениконовских изданиях Пролога сказание 12 февраля о свт. Мелетии Антиохийском излагается в той же форме, что и в тех книгах, к-рые печатались ранее; тем самым апологеты троеперстия якобы подчеркивают, что они принимают то значение этого проложного сказания, к-рое вкладывали в него старообрядцы. Апологеты троеперстия, со своей стороны исследовав историю этого сказания, очень скоро пришли к выводу, что оно представляет собой искаженную рус. переделку текста «Церковной истории» блж. Феодорита и потому не может привлекаться в качестве решающего аргумента. Несмотря на это, старообрядческие полемисты продолжали опираться на проложное сказание 12 февраля как на святоотеческое свидетельство (ср.: Феофилакт (Лопатинский), еп. Обличение неправды раскольническия. М., 1745. Л. 11, 144; Вишневский. 1861. С. 18; Арсений Уральский. 1999. С. 56). Сказанное относится и к Феодоритову слову, к-рое восходит не ранее чем к XV в. и встречается только в рус. рукописях.

Господь Вседержитель. Икона. Сер. - 3-я четв. XIX в. (архиерейская ризница Покровского собора при Рогожском кладбище)

Господь Вседержитель. Икона. Сер. - 3-я четв. XIX в. (архиерейская ризница Покровского собора при Рогожском кладбище)

В свою очередь защитники троеперстия пытались истолковать Феодоритово слово и слово прп. Максима Грека о крестном знамении в пользу троеперстия; среди рукописей встречаются даже исправленные списки, как бы сочинения в пользу троеперстия (см., напр.: РГБ. Троиц. № 200. Л. 281, XVII в.). Для нек-рых сторонников троеперстия, напротив, сочинения Максима Грека не являлись авторитетными по той причине, что он был осужден митр. Даниилом (Варакин Д. С. Рассмотрение примеров, приводимых в защиту реформ бывшего патр. Никона. М., 2000).

В некоторых сочинениях (напр., в «Пращице», см. также: Иоанн (Малиновский). 1839) содержатся ссылки на подложное поучение свт. Софрония Иерусалимского о троеперстии (поучение находится в Псевдо-Феогностовом Требнике. ГИМ. Син. Ф. 674. Л. 89 об. и слл.; см. также: Пращица. М., 1726. Л. 28 об.- 30 по 2-й паг.), составленное, по-видимому, в то же время, что и Требник. Этот аргумент, как и содержащий его памятник, не сыграл большой роли в полемике.

Важным историческим аргументом в дискуссии о Д. всегда были постановления Стоглавого Собора. Спорными были вопросы законности Собора, подготовленности и согласованности его решений, а также проблема того, насколько Большой Московский Собор был вправе отменить решения Стоглавого (см.: Макарий. История РЦ. Кн. 7. С. 380-381; Вишневский. 1861. С. 26-27; Иоанн (Малиновский). С. 40-41).

Полемика не обходилась без крайностей; сторонники той и др. формы перстосложения позволяли себе различные негативные характеристики позиций оппонентов. С 1656 г. вслед за патриархом Антиохийским Макарием сравнение с армянами (само по себе совершенно некорректное) появлялось во мн. полемических сочинениях и офиц. изданиях (напр., в «Пращице»). Протопоп Аввакум в письмах дал апокалиптическую характеристику троеперстия, приравняв троеперстное крестное знамение к печати антихриста (см.: Памятники старообрядческой письменности. С. 312). Апокалиптические характеристики троеперстия присутствовали в полемических сочинениях и более позднего времени, в частности, такую трактовку дал подложному старообрядческому соч. «Апокалипсис седмитолковый» (произведение XIX в., якобы напечатанное при Иоанне Грозном; см. также: Вишневский. 1861. С. 41-42; Димитрий (Туптало), митр. Розыск о раскольнической брынской вере. М., 18555. С. 488-490), в к-ром 3 перста сопоставлялись с 3 лживыми духами (согласно Апок 16. 13). Против таких чрезмерных обвинений (хотя и без упом. Д.) высказывается подписанное белокриницкими иерархами Окружное послание 1862 г. В качестве ответа на соотнесение троеперстия с сатанизмом свт. Димитрий Ростовский предлагал написать слоги «де» и «мон» на перстах крестящихся двоеперстно (Димитрий (Туптало), митр. Розыск. С. 490). В нек-рых старообрядческих рукописях (см., напр.: МДА. Б-5 Н 63. Инв. 234108. Л. 121-124 об., XVIII в.) подробно перечисляются все места офиц. церковных изданий, содержащие оскорбительные характеристики Д.

В полемических сочинениях приводится множество ссылок на древние иконы, в них ищет подтверждения своей правоты и та и др. сторона. Немалое значение придается и свидетельству от мощей (см., напр., о мощах ап. Андрея Первозванного в «Увете Духовном» патриарха Иоакима: М., 1682. Л. 247 и слл.; противоположная сторона привлекала мощи св. Анны Кашинской).

В XIX в. в связи с написанием обзорных трудов по истории перстосложения для ведения полемики стали привлекаться аргументы в пользу существования в ранней Церкви единоперстия: свидетельства св. отцов, произведения изобразительного искусства (см. выше). В свою очередь старообрядческие полемисты приводили контраргументы, стремясь показать, что Д. существовало с апостольских времен, а единоперстие является еретическим перстосложением монофизитов (см.: Арсений Уральский. 1999. С. 55-58; Быстров. 2001); в нек-рых старообрядческих работах, впрочем, единоперстие признается полноценным перстосложением ранней Церкви (Мельгунов. 1910).

Главным богословским возражением против троеперстия сторонников Д. было прямое соотнесение Св. Троицы со знаком креста. «Троицу ко Кресту пригвождает»,- говорит Аввакум о тех, кто крестятся троеперстно (Памятники старообрядческой письменности. С. 312). Кроме того, старообрядцы обвиняли сторонников реформ в том, что они «отвергли» догматическое учение о двух природах Христа. С выяснением богословского содержания троеперстия (совпадающим с объяснениями относительно Д.) богословская сторона полемики со старообрядцами о Д. практически исчерпала себя. «Различие троеперстного сложения от двуперстного состоит только в перстах, а не в образуемом перстами таинстве»,- писал перешедший в РПЦ из белокриницкой иерархии полемист архим. Павел (Прусский) в кон. XIX в. (Павел (Леднев-Прусский). 1894. С. 80).

Ист. и лит.: Филарет (Дроздов), свт. Беседы к глаголемому старообрядцу. М., 1835; Иоанн (Малиновский), иеросхим. Доказательства о древности трехперстого сложения и святительского именословного благословения. М., 1839; Филарет (Гумилевский), архиеп. Богослужение Русской Церкви домонгольского времени // ЧОИДР. 1847. Кн. 7. С. 1-42; Вишневский В. П., прот. О сложении перстов для крестного знамения и благословения и Символе веры, читаемом в Православной Церкви, против раскольников. Каз., 1861, 18632; МДИР; Субботин Н. И. Так называемое Феодоритово слово в разных его редакциях // Братское слово. 1876. Кн. 4. Отд. 2. С. 187-214; Макарий. История РЦ. Кн. 4. Ч. 2. С. 58-73; Кн. 7. С. 72-293; Никанор (Бровкович), архиеп. О перстосложении для крестного знамения и благословения // Странник. 1888. № 12. С. 605-639; 1889. № 1. С. 34-61; № 2. С. 243-252; № 3. С. 410-423; № 4. С. 614-628; № 5. С. 38-50; № 6/7. С. 229-266; № 8. С. 478-506; № 9. С. 23-38; № 10. С. 209-224; № 11. С. 377-388; № 12. С. 588-618; 1890. № 1. С. 14-48; № 2. С. 170-205; № 3. С. 358-402 (отд. изд.: СПб., 1890); Швецов А. Истинность старообрядствующей иерархии. Яссы, 1885; он же. Показание всеобдержности двуперстного сложения в древней Правосл. Церкви и погрешностей противу св. Евангелия в новообрядствующей. Яссы, 1888; он же [Арсений Уральский]. Оправдание Старообрядствующей св. Христовой Церкви. Письма. М., 1999; Павел (Леднев-Прусский), архим. Краткое руководство к познанию правоты св. Церкви и неправоты раскола... М., 1894; Голубинский Е. Е. К нашей полемике со старообрядцами. М., 19052; он же. История РЦ. Т. 2. Ч. 2. С. 466-503; Александр, диак. Ответы, поданные Нижегородскому архиеп. Питириму в 1819 г. Н. Новг., 1908; Соболевский А. И. Двуперстие, сугубое аллилуия и хождение посолонь с ист. точки зрения. Владимир, 1909; Мельгунов С. П. Религиозно-обществ. движения рус. народа в XVII в. // Старообрядческая мысль. 1910. № 3. С. 140-166; № 4. С. 235-251; Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церк. обрядов: Время патриаршества Иосифа. Серг. П., 1913. М., 2003р; Герасим (Фирсов), инок. Сочинения соловецкого инока по неизд. текстам / [Ред.-изд.]: Н. Никольский. СПб., 1916; Голубцов А. П. Из чтений по церк. археологии и литургике / Изд.: И. А. Голубцов. Серг. П., 1917. СПб., 19952. С. 237-248; Artelt W. Die Quellen der mittelalterlichen Dialogdarstellung. B., 1934; Michels Th. Segengestus oder Hoheitsgestus?: Ein Beitr. z. christl. Ikonographie // Fs f. A. Thomas: Archäologische, kirchen- und kunsthist. Beitr. Trier, 1967. S. 277-283; Groß K. Finger // RAC. 1969. Bd. 7. Sp. 909-946; Памятники старообрядческой письменности. Вып. 1 / Сост.: Н. Ю. Бубнов. СПб., 1998; Сочинения писателей-старообрядцев 1-й пол. XVIII в. / сост.: Н. Ю. Бубнов. СПб., 2001. (Описание РО БАН; Т. 7. Вып. 2); Быстров С. И. Двоеперстие в памятниках христ. искусства и письменности. Барнаул, 20012; Успенский Б. А. Крестное знамение и сакральное пространство. М., 2004.

А. А. Лукашевич