ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ Жилка

Жилка (6.10.1481, Москва - 14.02.1521, Углич), кн. угличский, 3-й сын вел. кн. Иоанна III Васильевича от 2-го брака с Софией (Зоей) Палеолог, младший брат Василия III Иоанновича. 26 окт. 1481 г. был крещен во имя вмч. Димитрия Солунского. Впервые назван по имени в летописном известии о пире после приема литов. послов в мае 1492 г. В 1492-1503 гг. имя Д. И. фигурирует в дипломатической документации при передаче «поклонов» от Литовского вел. князя российскому монарху и его семье (с 1495 - в «челобитьях» от Литовской вел. кнг. Елены Иоанновны, дочери Иоанна III) и ответов рус. стороны. 13 янв. 1495 г. вместе с др. членами великокняжеской семьи Д. И. участвовал в проводах в Кремле кнж. Елены Иоанновны в Литву, в сент. присутствовал на церемониях, связанных с поставлением митр. Симона. В авг. и в кон. дек. 1497 г. Д. И. принимал участие в торжественной встрече и проводах вел. кнг. Рязанской Анны Васильевны (родной сестры вел. кн. Иоанна III), в февр. 1498 г.- в венчании «на великое княжение Владимирское и Московское» кн. Димитрия Иоанновича, внука.

Вел. кн. Иоанн Васильевич отправляет сына Дмитрия в поход на Смоленск. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F. IV. 232. Л. 624)

Вел. кн. Иоанн Васильевич отправляет сына Дмитрия в поход на Смоленск. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F. IV. 232. Л. 624)

Арест вел. кн. Димитрия, внука, вместе с матерью кнг. Еленой Волошанкой в апр. 1502 г. и венчание вел. князем Василия III Иоанновича, ставшего соправителем отца, изменили ситуацию в стране. По-видимому, в это время Иоанн III определил уделы для младших сыновей. В соответствии с недавно установившейся традицией 2-му сыну, Юрию (Георгию) Ивановичу, предназначался Дмитров, 3-му - Углич (так надо понимать известие краткого Погодинского летописца об «отпуске на удел» в 1501/02 Юрия Ивановича и Д. И., т. к. в июне 1502 жалованные грамоты в Угличе еще выдавал вел. кн. Василий III; сообщение Погодинского летописца о передаче в 1499 Дмитрова Юрию, а Углича Д. И. недостоверно).

Летом 1502 г. Д. И. по приказу отца был поставлен во главе большой армии, направленной под Смоленск. Осада города продолжалась неск. недель и закончилась неудачей (ок. 17 сент.), несмотря на многократное превосходство московских войск в численности и наличие артиллерии. Офиц. летописи объясняли случившееся мощью крепостных сооружений Смоленска, неофициальные - плохой дисциплиной и нескоординированностью действий удельных и служилых князей, командовавших отдельными полками. По жалобам Д. И. на «непослушание» мн. детей боярских, участвовавших в походе, после возвращения в Москву часть их была наказана торговой казнью, другие же временно заключены в тюрьму. Тем не менее поход подтолкнул правящие круги Литвы к возобновлению переговоров и к заключению весной 1503 г. перемирия с Россией на 6 лет.

В 1503 г., по-видимому в кон. авг.- сент., в Москве состоялся церковный Собор, в котором приняли участие вел. кн. Иоанн III и трое его сыновей. Большинство исследователей полагают, что помимо вопросов внутрицерковной жизни (были запрещены взимание платы епископами при поставлении священников и служение иереев-вдовцов) на Соборе обсуждались вопросы церковного (прежде всего монастырского) землевладения. «Слово иное» (большинство ученых датируют его временем не позднее 20-х - нач. 30-х гг. XVI в.) различает позиции сыновей Иоанна III: вел. кн. Василий III и Д. И. «присташа к совету отца своего... чтобы чернецам землей не владети», в то время как Юрий Иванович выступил за сохранение церковного землевладения. Это же сочинение сообщает о намерении московского государя обеспечить архиереев и мон-ри ругой (денежной и натуральной), по-видимому взамен частичной конфискации церковных вотчин в связи с проверкой владельческих прав на них. Эти планы не получили поддержки Собора. 21 сент. 1503 г. Иоанн III в сопровождении всех сыновей отправился на богомолье в Троице-Сергиев мон-рь, затем в Переславль-Залесский, Ростов, Ярославль, вернулся в столицу 9 нояб.

В дек. 1503 г. был составлен окончательный текст великокняжеской духовной грамоты. Согласно завещанию, удел Д. И. включал Углич с уездом, г. Мологу, бывш. тверские земли (Зубцов с уездом, города Хлепень, Рогачёв, Опоки с волостями) и смежную с ними половину Ржевы, территории на юго-зап. пограничье страны - города Мещовск и Опаков с волостями в среднем течении Угры, а также московские и подмосковные села (Напрудское с городскими дворами и Озерецкое). В соответствии с завещанием Москва практически утратила статус совладения князей одной династии: младшие сыновья вел. князя получили возможность держать наместника на «трети московской» (неполной) раз в 5 лет поочередно, они не могли приобретать дворы и не имели прав на часть таможенных сборов в столице. Младшие наследники (в т. ч. Д. И.) были лишены права чеканить монеты, заключать договоры, претендовать на расширение уделов и др. В случае отсутствия наследников по муж. линии их уделы после их смерти должны были перейти к вел. князю. В духовной сформулированы обязанности младших сыновей Иоанна III по отношению к их старшему брату: безусловное послушание, отказ от претензий на великое княжение, от сношений с врагами Василия III, запрет на отъезд от него и т. п.

Д. И. был отпущен в свой удел скорее всего в янв. 1504 г.: он, как и кн. Юрий, отсутствовал на приеме в столице «больших» литов. послов в февр. этого года. 16 июня 1504 г. «по благословению и повелению» вел. кн. Иоанна III был заключен договор между Василием III и кн. Юрием, по-видимому такой же договор был заключен между Василием III и Д. И. (в царском архиве хранились «докончальная грамота» Д. И. с Василием III и «разъездные списки» границ удела Д. И.). В нач. дек. 1504 г. Д. И. (как и Юрий) был на дворцовом приеме литов. дипломатов, нет указаний на его присутствие в кон. того же месяца на церковном Соборе против еретиков (в работе Собора участвовали оба вел. князя).

6 или 7 дек. 1505 г., после кончины отца (27 окт. 1505), Д. И. присутствовал на заседании Боярской думы, когда решался вопрос об отношениях с Крымским ханством. В апр. 1506 г. против Казанского ханства было послано многочисленное рус. войско во главе с Д. И., целью похода было взятие Казани и освобождение рус. пленных. Подготовка кампании оказалась неудовлетворительной, равно как и командование войсками. 2 штурма Казани (в мае и июне) закончились неудачей, рус. войска понесли большие потери, погибли или попали в плен мн. дети боярские, в т. ч. нек-рые полковые воеводы. 25 июня рус. войска отправились по домам, уже в кон. сент. Д. И. выдавал грамоты, находясь в Угличе. Позднее Д. И. никогда не возглавлял единолично большие армии. Угличский князь участвовал в тех войнах, когда войсками предводительствовал вел. кн. Василий III, в частности в походе зимой 1512/13 г. на Смоленск. 11 сент. 1513 г. и летом следующего года Д. И. был направлен в Серпухов (или Каширу) для охраны юж. границ. Д. И. посылал отряды детей боярских из своего удела на военную службу к вел. князю под началом своих воевод: разряды зафиксировали подобные случаи в кампаниях 1506-1508, 1512, 1515, 1519 гг. и др.

Немногие уцелевшие документы из удела Д. И., завещание князя, а также повесть «О преставлении благовернаго и христолюбиваго князя Дмитрея Ивановича Углецкого» (ее автором, по-видимому, был архим. угличского Воскресенского мон-ря и духовник Д. И. Ефрем; повесть известна по Синодальному списку Типографской летописи - ПСРЛ. Т. 24. С. 218-221) рисуют его рачительным хозяином, твердо защищавшим интересы служивших ему лиц и населения его удела, в т. ч. в случаях конфликтов со служилыми людьми вел. князя, покровителем духовенства в своем княжестве.

Кн. Дмитрий Жилка в походе на Казань. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F. IV. 232. Л. 660)

Кн. Дмитрий Жилка в походе на Казань. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F. IV. 232. Л. 660)

На основании косвенных данных можно утверждать, что в начальный период княжения Д. И. производилось описание уездов удела, что дало возможность интенсивно развивать в уделе поместную систему. Было основано неск. княжьих слободок с льготным статусом (есть упоминания по крайней мере 3 таких слободок рядом с Угличем), известны случаи передачи слободчикам монастырских владений (в частности, деревень Троице-Сергиева мон-ря; после суда обители удалось вернуть почти все отобранные земли). Неизвестны факты прижизненных земельных дарений Д. И. церковным корпорациям, единственное исключение - передача Кириллову Белозерскому в честь Успения Пресв. Богородицы мон-рю двора в Угличе. Иммунитетные пожалования Д. И. церковным и светским землевладельцам соответствовали нормам великокняжеских грамот, налоговые привилегии в них практически отсутствовали. Единственным случаем дарования Д. И. значительных налоговых льгот является грамота от янв. 1516 г. Иосифову Волоколамскому в честь Успения Пресв. Богородицы мон-рю с освобождением от проездных и торговых пошлин. Покупки мон-рями земель на территории удела Д. И. контролировались: так, купчие троицкого посельского 1504 г. докладывались угличскому наместнику кн. В. И. Волоху Пужбольскому-Ростовскому и заверялись В. Д. Нефимоновым, дьяком Д. И. Традиция приписывает Д. И. строительство неск. храмов в Угличе и его окрестностях. Однако, по совр. данным, речь может идти лишь о возведении в последние годы жизни князя ц. во имя свт. Алексия в угличском во имя свт. Алексия, митр. Московского, мон-ре.

Своеобразный итог хозяйственной деятельности Д. И. подведен в его завещании, содержащем пространный перечень его казны (большинство предметов - драгоценности, серебряная и золотая посуда, утварь, парадная одежда - достались Д. И. от отца и старшего брата, в казне хранилась также 1 тыс. р.- большая по меркам эпохи сумма свободных денег). Показательными являются распоряжения о заупокойных вкладах. В духовной записаны 2 вида вкладов: земельные угодья - в 11 мон-рей (из них 7 угличских) и денежные вклады - в 24 обители (преимущественно в Центр. России), а также в соборы и храмы удела Д. И. (размеры вкладов в духовной не указаны, их должен был определить вел. князь). Укорененность Д. И. в жизни удела выразилась в преобладании в завещании местных мон-рей как по их числу (в завещании дан самый подробный в 1-й пол. XVI в. перечень угличских обителей), так и по размерам вкладов: угличский в честь Воскресения Господня муж. мон-рь получил 2 смежных сельца в вол. Кадке, угличскому Алексиевскому мон-рю досталось крупное дворцовое с. Некоуз в Рожаловском стане, а Улейминскому во имя свт. Николая Чудотворца муж. мон-рю - обширное с. Нефёдово в Городском стане с добавлением черносошных деревень. Во все др. угличские мон-ри также были вложены села и деревни. Кроме того, земельные вклады по завещанию Д. И. получили: в Зубцовском у.- московский Чудов в честь Чуда архангела Михаила в Хонех мон-рь (с. Дубки) и Иосифов Волоколамский мон-рь (с. Фаустова Гора), в Угличском у.- Кириллов Белозерский монастырь (с. Кобаново), близ Углича - переславль-залесский во имя вмч. Никиты мон-рь (сельцо Микитино). По завещанию князя во мн. храмы и мон-ри его удела поступили денежные вклады: во все храмы Углича и уезда, в церкви в Зубцове, Опоках, Хлепене, в храмы той половины Ржевы, к-рой правил Д. И. Кроме того, денежные вклады предназначались 3 крупнейшим жен. мон-рям и 3 муж. обителям в Москве, Варлаамиеву Хутынскому в честь Преображения Господня мон-рю под Новгородом, соборам в Звенигороде и Дмитрове, нек-рым подмосковным, центральным и сев. обителям (уникально упоминание Никольского мон-ря в дворцовом с. Братошине под Москвой). Обращает внимание отсутствие в завещании вкладов в московские кремлевские соборы, в нек-рые известные московские мон-ри, а также в церкви и мон-ри юж. части удела Д. И. Завещанием Д. И. постарался защитить интересы служивших ему бояр и детей боярских (прежде всего людей его двора), а также несвободных дворовых (князь отпустил на свободу «людей приказных, и полных, и кабальных»). Д. И. просит Василия III отдать угличским боярам и детям боярским поручные записи, фиксировавшие их служебные обязательства, вернуть им «безденежно» купленные у них Д. И. вотчины. Др. просьба касалась «людей приказных»: Д. И. просил вел. князя «поберечь» их, чтобы ни один «безлеп не погибл».

В «Повести о преставлении...» Д. И. представлен идеальным правителем. По отношению к клирикам князь изображен как «жезл... старостем... и ко животом...», он «прохлаждал» их «царскими пищами» и «подавал нужныя». По отношению к членам своего двора и городовым детям боярским князь был не просто сюзереном, но «государем, царским сыном», тем, кто «веселил в юности» и «упокоил в старости», его «ласковость» и заботливость уступали только заботливости «царя всея Руси». Простые люди почитали Д. И. как защитника от «насилья вельмож», утешителя в скорбях, покровителя нищих и убогих. Характеристика Д. И. в «Повести о преставлении...», основанная на традиц. лит. образцах, отражала реальные его качества. Автор подчеркивает, что на Д. И. замкнулись интересы местного общества, прежде всего социальных верхов и горожан. Это ярко проявилось в первые часы после его смерти. Тело скончавшегося князя было положено в каменный гроб, установленный в Спасо-Преображенском соборе Углича. Когда в Углич по приказу Василия III прибыл боярин С. Ф. Воронцов с намерением доставить останки Д. И. для захоронения в Архангельском соборе Московского Кремля, члены двора Д. И. и горожане не хотели отдавать тело своего государя. После долгих споров, едва не переросших в прямое столкновение, распоряжение вел. князя было исполнено. Гроб князя «несли на головах» местные дети боярские в сопровождении всего угличского духовенства и горожан за 5 верст от города. В Переславле-Залесском останки Д. И. были встречены духовенством и множеством людей, стремившихся, «яко чудотворней раце, гробу его касатися». В Троице-Сергиевом монастыре была отслужена заупокойная служба, гроб князя стоял рядом с ракой прп. Сергия. Вел. князь, митр. Варлаам, придворные и множество москвичей встретили процессию с гробом Д. И. за стенами Москвы. Д. И. был похоронен в кремлевском Архангельском соборе рядом с отцом, видимо в кон. февр. Д. И. не имел семьи (долгое время остававшийся бездетным, Василий III фактически запрещал братьям жениться), после его кончины Угличский удел перешел к вел. князю.

Ист.: АИ. Т. 1. № 291. С. 530-531; СбРИО. Т. 35 (по указ.); Шумаков С. А. Угличские акты // ЧОИДР. 1899. Кн. 1. С. 4-6, 40-41, 100-101, 111; ДДГ. С. 353-364, 370, 409-414, 452, 458, 469; АСЭИ. Т. 1. С. 586-588; Т. 3. С. 115; АФЗХ. Ч. 2. С. 68, 83; Ч. 3. С. 97, 365 АФЗХ: Акты Моск. Симонова мон-ря. Л., 1983. С. 7; ТКиДТ. С. 56, 59, 69, 73, 75-76, 172-173, 179-183, 205-206; Иоасафовская летопись. М., 1957. С. 123, 144, 149, 191-195, 198; Опись Царского архива XVI в. и Посольского приказа 1614 г. М., 1960. С. 21, 31, 33, 35, 36, 55, 59, 62; Зимин А. А. Из истории центрального и местного управления в 1-й пол. XVI в. // ИА. 1960. № 3. С. 146-147; Бегунов Ю. К. «Слово иное» - новонайденное произведение рус. публицистики XVI в. о борьбе Ивана III с землевладением Церкви // ТОДРЛ. 1964. Т. 20. С. 351-364; Разрядная книга, 1475-1598 гг. М., 1966. С. 34, 36-39, 47-49, 51, 54-56, 64; АРГ, 1505-1526. М., 1975. С. 13-16, 30-31, 36-37, 60-61; ПСРЛ. Т. 24-25, 39, 43 (по указ.); АСЗ. Т. 1. С. 60.

Лит.: Каштанов С. М. Соц.-полит. история России кон. XV - 1-й пол. XVI в. М., 1967 (по указ.); Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. М., 1972 (по указ.); он же. Крупная феодальная вотчина и соц.-полит. борьба в России (кон. XV-XVI в.). М., 1977 (по указ.); он же. Удельные князья и их дворы во 2-й пол. XV в. и 1-й пол. XVI в. // История и генеалогия: С. Б. Веселовский и проблемы ист.-генеалогических исследований. М., 1977. С. 165-169; он же. Россия на рубеже XV-XVI ст. М., 1982 (по указ.); он же. Очерки рус. дипломатики. М., 1970 (по указ.); Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневек. России (XV-XVI вв.). М., 1985 (по указ.); Ивина Л. И. Внутреннее освоение земель России в XVI в. Л., 1985 (по указ.); Демидов С. В. и др. Церковь Алексея митр. Алексеевского мон-ря в Угличе // ΣΟΘΙΑ: Сб. ст. по искусству Византии и Др. Руси в честь А. И. Комеча. М., 2006. С. 121-152.

В. Д. Назаров

Иконография

В Лицевом летописном своде 70-х гг. XVI в. имеется неск. сюжетов с участием Д. И., напр.: вел. кн. Иоанн III Васильевич благословляет сына Д. И. в поход на Смоленск, возвращение Д. И. в Москву, рассказ о походе его войска на Казань, преставление князя (Шумиловский том - РНБ. F. IV. 232. Л. 624, 629, 657-664, 830 и др.). Д. И. изображен средовеком в княжеских одеждах и шапке, с густыми кудрявыми волосами и небольшой бородой, с энергичной жестикуляцией.

Существует предположение, что Д. И. представлен (вполоборота вправо, с поднятыми в молении руками, в княжеских одеждах, с непокрытой головой и нимбом) в ряду надгробных портретов на юж. стене в росписи Архангельского собора Московского Кремля, возобновленной в 1652-1666 гг. по первоначальной программе 1564-1565 гг. (впосл. при поновлении идентифицирован как блгв. вел. кн. Димитрий Донской; надпись: «Великий кнзь Дмитрий Иоаннович» - см.: Самойлова Т. Е. Княжеские портреты в росписи Архангельского собора Моск. Кремля: Иконогр. программа XVI в. М., 2004. С. 149).

Образ Д. И. встречается в некоторых композициях генеалогического древа рус. князей, в частности в росписи 1689 г. в галерее Преображенского собора Новоспасского монастыря в Москве (С[негирёв] И. [М.] Родословное древо государей рос., изображенное на своде паперти соборной церкви Новоспасского ставропигиального мон-ря. М., 1837. С. IV).

Э. П. И.