ДИПТИХ

[греч. δίπτυχος - сложенный вдвое, от δίς - дважды и πτύσσω - складываю], первоначально название 2 продолговатых пластинок из дерева, кости или металла, соединенных шнурком, тесьмой или шарниром и складывающихся вместе, подобно книжному переплету. Если соединяли вместе 3 пластинки, то получался триптих, 4 - тетраптих, большее число - полиптих. Такие изделия были известны у греков и римлян с древности, но название «Д.» или «триптих» они получили только во времена имп. св. Константина I Великого (ранее они назывались на греч. πίνακες, на лат.- tabulae, codices, codicilli и др.). Поверхности Д. представляли собой гладкое поле, покрытое воском, на них удобно было писать или царапать стальной заостренной палочкой - стилем. Внешняя сторона Д. иногда декорировалась. Подобные Д. употреблялись древними греками и римлянами в качестве записных книжек.

Консульские Д.

Диптих Стилихона. V–VI вв. (ризница собора в Монце, Италия)

Диптих Стилихона. V–VI вв. (ризница собора в Монце, Италия)

Особым видом были т. н. консульские Д., изготовлявшиеся по случаю назначения в Византийской империи очередных (ординарных) консулов; они содержали тексты посланий, которые могли наноситься на покрытые воском внутренние поверхности створок или на вкладываемые между ними листки писчего материала. Их адресатами выступали офиц. лица - высшие сановники и должностные лица империи, а также, по свидетельству Аполлинария Сидония (Sidon. Apol. Ep. 3. 6. 5-6), друзья и родственники консула. Наиболее ранний из числа сохранившихся - Д. консула Феликса, датированный 428 г. (Кабинет медалей Национальной б-ки, Париж).

Диптих Анастасия. 517 г. (Кабинет медалей Национальной б-ки, Париж)

Диптих Анастасия. 517 г. (Кабинет медалей Национальной б-ки, Париж)

Центрами производства консульских Д. были Рим и К-поль, т. е. города, в к-рых назначались консулы. Большинство Д. V в. изготовлено в Риме, VI в.- в К-поле. Обе створки консульских Д. несут выполненные в низком рельефе изображения и надписи (напр., Д. Стилихона, V-VI вв., ризница собора в Монце, Италия). Ранние Д. могли украшаться мифологическими персонажами или аллегориями (Д. Симмаха, кон. V или нач. VI в., Музей Виктории и Альберта, Лондон), однако более типичными были изображения самих консулов, открывающих праздничные игры на ипподроме, к-рыми отмечалось начало их служения (напр., Д. Боэция, 510 г., Музей Рисорджименто, Брешиа; Д. Анастасия, 517 г., Кабинет медалей Национальной б-ки, Париж). Облаченные в длинные тоги-травеи консулы восседают на курульных креслах с львиными ножками и держат знаки своего сана - шелковый платок, маппу (mappa circensis), для подачи сигнала к состязаниям и скипетр с навершием в виде фигурки орла (scipio). Рядом с ними традиционно помещались имп. портреты и аллегорические фигуры (напр., персонификации Рима и К-поля на Д. Руфуса, 530 г., Музей Виктории и Альберта, Лондон). В нижней части поля могли располагаться сцены цирковых представлений, иногда становившиеся единственным изобразительным сюжетом (Д. ок. 500 г., ГЭ). В VI в. на Д. появились изображения креста (Д. Клементина, 513 г., Городской музей Ливерпуля) и Христа (Д. Юстина, 540 г., Гос. музеи Берлина).

Благодаря надписям, содержащим имена, почетные титулы и послужной список (cursus honorum) консулов, ок. 30 Д. идентифицированы и точно датированы. Нек-рые (напр., Д. Филоксена, 525 г., Кабинет медалей Национальной б-ки, Париж) несут посвящения сенату или сенаторам. Производство Д. имело, по-видимому, серийный характер (сохр., напр., 3 Д. Филоксена, 525 г.). По особенностям резьбы, деталям иконографии и т. д. исследователи распределяют эти памятники по столичным мастерским, изготовлявшим различные изделия из слоновой кости.

Большинство известных консульских Д. сохранились лишь благодаря тому, что были использованы в качестве переплетных досок для напрестольных Евангелий и др. священных книг; при этом их отделывали драгоценными камнями, золотом и эмалью. В кон. IV в. по подобию консульских Д. стали изготавливаться предназначенные специально для церковных нужд Д. с изображениями Иисуса Христа, Божией Матери, апостолов, с иллюстрациями событий библейской истории. На внутренних створках таких Д. особенно часто помещались имена христиан для церковного поминовения.

Пятичастные Д.

Диптих Барберини. VI в. (Лувр, Париж)

Диптих Барберини. VI в. (Лувр, Париж)

Наряду с консульскими существовали и т. н. 5-частные Д.: каждая их створка монтировалась из 5 пластин слоновой кости. По формату такие Д. отличались от консульских, обычные их размеры достигали 35×30 см. Назначение и точное время их изготовления являются предметом дискуссий. Сохранились пластины от 13 подобных памятников, датируемые VI-VIII вв. Разновидностью 5-частных считаются имп. Д., несущие на центральной панели изображения императора или императрицы. На верхних пластинах могли помещаться изображение Христа или фигура, олицетворяющая К-поль, на боковых - фигуры сановников или должностных лиц, на нижних - варваров, приносящих дары императору (Д. Барберини, VI в., Лувр, Париж). В первоначальном виде не сохранилось ни одного 5-частного Д. Существуют 12 фрагментов, принадлежавших 8 имп. Д. V-VI вв.

Тематика изображений и надписи на имп. Д. указывают на триумфальный контекст их программ. Возможно, некоторые из них подносились императорам консулами, высшими гражданскими сановниками и церковными иерархами по случаю их избрания на должность или поставления в сан.

Д.-складни

В средние века в Византии, на Руси и на христ. Западе иконы Спасителя, Богородицы и святых стали помещаться не на внешних, а на внутренних сторонах створок Д.- это были уже т. н. складни, к-рые использовались благочестивыми христианами, особенно в путешествиях, в качестве молитвенных образов. Толчком к распространению такого обычая послужили гонения на иконопочитателей со стороны императоров-иконоборцев - иконы, помещенные на внутренней стороне створок Д., удобнее было прятать от гонителей. После победы над иконоборчеством в IX в. особенно часто стали употребляться складни в виде Д. или триптихов, изготовленные из слоновой кости, дерева, золота, серебра, меди, бронзы, латуни. На Западе такие складни нашли широкое применение в среде крестоносцев. В наст. время подобные складни, давно уже не называемые Д. (тем более что нередко они имеют конструкцию триптиха), широко используются для домашней молитвы как в правосл., так и в католич. среде.

Прот. Владислав Цыпин, М. Н. Бутырский

Литургические (поминальные) Д.

С V в. слово «Д.» употреблялось в Церкви не только по отношению к изделиям определенного вида, но и для обозначения помещавшихся на них списков имен живых и усопших, предназначенных для поминовения церковного. Затем Д. стали называться поминальные списки независимо от их вида и использованного для их записи материала. В источниках встречаются разные их наименования - ἐκκλησιαστικο δίθυροι, εὐχαί, κατάλοϒοι, δέλτοι, πτύχα (Taft. P. 7).

В древней Церкви существовали Д. разных видов: 1) мартирологи - списки мучеников и др. святых; 2) крещальные, в к-рые вносились имена новокрещеных; 3) списки христиан, куда обыкновенно помещались имена местного епископа и иных архиереев, а также клириков и др. членов общины; 4) списки усопших христиан, содержавшие имена преставившихся местных епископов, а также епископов др., в особенности близлежащих, епархий, пресвитеров, диаконов и всех вообще клириков местной общины, скончавшихся правосл. государей, мирян, оставивших по себе добрую память; 5) епископские списки, куда вносились имена лишь епископов, отдельно живых и усопших. Такие Д. читались за Божественной литургией. Включение в Д. имени клирика или мирянина было знаком церковного признания его христ. добродетелей; исключение из Д. по причине приверженности к ереси, расколу, др. церковных преступлений или особо тяжких грехопадений становилось актом, подобным отлучению от Церкви (при действительном отлучении исключение из Д. производилось непременно). Исключение из Д. усопших могло быть совершено лишь на основании выявленных уже после смерти, а ранее неизвестных церковных преступлений.

В визант. чине литургии Д. возглашаются за архиерейским богослужением в форме т. н. великой похвалы (однако по происхождению это не Д., а народные аккламации, т. н. φημί, в момент прибытия императора и патриарха) и во время анафоры. В древней традиции К-поля во время чтения предстоятелем заключительной части анафоры, интерцессио, диакон возглашал сначала имена усопших, затем - живых; вступлением к обеим частям Д. служили соответствующие возгласы предстоятеля: ᾿Εξαιρέτως τῆς παναϒίας, ἀχράντου, ὑπερευλοϒημένης, ἐνδόξου, δεσποίνης ἡμῶν Θεοτόκου κα ἀειπαρθένου Μαρίας (            ) и ᾿Εν πρώτοις, μνήσθητι, Κύριε, τοῦ ᾿Αρχιεπισκόπου ἡμῶν, ὃν χάρισαι ταῖς ἁϒίαις σου ᾿Εκκλησίαις ἐν εἰρήνῃ, σῶον, ἔντιμον, ὑϒιᾶ, μακροημερεύοντα, κα ὀρθοτομοῦντα τὸν λόϒον τῆς σῆς ἀληθείας (в совр. рус. изданиях богослужебных книг:                                 ). В совр. традиции Д. усопших никогда не возглашаются, но с ними по своему происхождению связано каждение, совершаемое диаконом после возгласа     (Ibid. P. 10). Д. живых в рус. традиции возглашаются только при архиерейском богослужении (т. н. выкличка) и имеют следующий текст: «Господина нашего Преосвященнейшаго митрополита [или архиепископа, или епископа], приносящаго Святыя Дары сия Господеви Богу нашему: о Великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриарсе Московстем и всея Руси, о Преосвященных митрополитех, архиепископех и епископех и о всем священничестем и иночестем чине, о Богохранимей стране нашей, о властех и воинстве ея, о мире всего мира, о благостоянии Святых Божиих Церквей, о спасении и помощи со тщанием и страхом Божиим труждающихся и служащих, о исцелении в немощех лежащих, о успении, ослабе, блаженней памяти и оставлении грехов всех преждепочивших православных, о спасении людей предстоящих и о ихже кийждо в помышлении имать, и о всех, и за вся». В греч. традиции Д. живых могут возглашаться и при иерейском служении, но только в краткой форме: Κα ὧν ἕκαστος κατὰ διάνοιαν ἔχει, κα πάντων κα πασῶν (И всех, о ком молится каждый [из присутствующих], и всех [мужчин], и всех [женщин]) (подробнее см.: Ibid. P. 16-18, 140-159). Помимо торжественных Д. совр. издания Служебника предписывают и священнику и диакону мысленно возносить во время интерцессио анафоры молитву о живых и усопших. В рукописях Евхологиев эти поминовения прямо называются Д. (τὰ δίπτυχα τῶν ζώντων и τὰ δίπτυχα τῶν κεκοιμημένων; см.: Winkler. 1971. P. 368-373). Д. также входят в чин Торжества Православия.

Д. с именами усопших и здравствующих христиан, к-рые велись в кафедральных соборах, мон-рях и на приходах и по к-рым совершалось их церковное поминовение, стали впосл. по преимуществу называться синодиками. В наст. время в синодики в большинстве случаев вносятся имена христиан для временного поминовения, напр. в течение 40 дней или 1 года. По отношению к усопшим существует т. н. вечное поминовение, продолжительность к-рого ограничена лишь экстремальными событиями (напр., прекращением существования приходской или монастырской общины, как это происходило в РПЦ во времена гонений в XX в.). Др. видом совр. Д. являются частные помянники, к-рые ведутся в благочестивых семьях и подаются вместе с просфорами для поминовения на Божественной литургии живых и усопших родственников, друзей и иных православных. Наименование таких помянников Д. было бы оправданным (помянник складывается из 2 списков, один из которых предназначен для поминовения о здравии, др.- об упокоении), однако почти не употребляется.

Прот. Владислав Цыпин, А. А. Ткаченко

Д. как список Поместных Церквей

В наст. время Д. называют списки Предстоятелей автокефальных правосл. Церквей и соответственно перечень этих Церквей; особое значение имеет последовательность поминовения Первоиерархов, обусловленная местом возглавляемых ими автокефальных Церквей в этом Д.

К времени Халкидонского Собора (451) сложился Д. первенствующих престолов Церкви: Римского, К-польского, Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского (в таком порядке они перечислены в Трул. 36); епископы этих 5 престолов позже получили наименование патриархов. В IX в. оформилось учение о пентархии: в Церкви может быть лишь 5 патриархов, подобно тому как есть только 5 чувств у человека, и вся вселенная должна быть поделена между ними. Через «Кормчую» свт. Саввы I, архиеп. Сербского, оно попало и в рус. печатную «Кормчую» (Кормчая. 1650. С. 726-727).

Теория пентархии, лишенная канонических и исторических оснований, в некоторые периоды истории использовалась филетистами из К-польского Патриархата в отстаивании церковной гегемонии над негреч. правосл. Церквами. Подобная тенденция проявляется иногда и в наст. время и служит причиной осложнений во взаимоотношениях вост. Патриархатов и некоторых др. Поместных Церквей.

Отсутствие церковных оснований для развития учения о пентархии было впервые продемонстрировано Вселенским III Собором, подтвердившим автокефалию Кипрской Церкви, против чего выступал Антиохийский престол (III Всел. 8). Отцы Собора осудили стремления епископов захватить власть в областях, не принадлежавших им ранее: «То же да соблюдается и в иных областях, и повсюду в епархиях; дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал власти на иную епархию, которая прежде и сначала не была под рукою его, или его предшественников; но аще кто простер, и насильственно какую епархию себе подчинил, да отдаст оную: да не преступаются правила отец; да не вкрадывается, под видом священнодействия, надменность власти мирския; и да не утратим по малу, неприметно, тоя свободы, которую даровал нам кровию Своею Господь наш Иисус Христос, освободитель всех человеков».

С т. зр. правосл. экклезиологии все автокефальные Церкви равноправны и место в Д. не сообщает Поместной Церкви никаких преимуществ и привилегий в сравнении с теми Церквами, к-рые занимают последующие места. В полной мере это относится и к Церкви, первенствующей в Д., обладающей только первенством чести, но не власти. Оно выражается лишь в первенстве перед Св. Престолом при сослужении Первоиерархов Поместных Церквей, в председательстве на церковных Соборах и на др. офиц. собраниях, в 1-м месте в подписях под церковными актами, принимаемыми всеми или неск. Поместными Церквами. Аналогичным образом и место в Д. всякой др. Поместной Церкви определяет место ее Предстоятеля в алтаре при сослужении с др. Первоиерархами, а также место его подписи в последовательности подписей.

Притязания Поместных Церквей на первенство в Церкви

С VI в. Римские епископы, первенствовавшие в древних Д., начали заявлять притязания на власть над всей Церковью; они обосновывали это мнимым главенством ап. Петра, «князя апостолов», как его называют на Западе, над др. апостолами. Однако первенство чести Римской кафедры с т. зр. правосл. экклезиологии лишено догматического значения; его каноническое значение ограничивается первенством в Д., не имеющим отношения к вселенской юрисдикции.

Римская Церковь отвергала в древности и отвергает в наст. время политическую обусловленность ранга церковной кафедры. Еще в эпоху церковного единства Востока и Запада зап. отцы и епископы Рима основания для преимуществ одних престолов перед др. видели гл. обр. в апостольском происхождении Церквей. Появление этой доктрины объясняется особенностями церковной истории Запада: «...ввиду отсутствия на Западе общин, основанных апостолами, ввиду того, что здесь единственной такой общиной был Рим, первенствующее положение римского епископа выводили из основания Римской Церкви апостолами и в особенности Петром, князем апостолов» (Гидулянов. 1908. С. 494). Для христ. Востока это учение неприменимо: происхождение, напр., Коринфской Церкви ничуть не менее почтенно, чем происхождение Церкви Александрийской; между тем Коринфские епископы никогда не претендовали на равную честь с Александрийскими.

Упорное сопротивление папским притязаниям Африканской Церкви отражено в «Послании к папе Римскому Келестину», включенном в правила Карфагенского Собора. В этом «Послании...» Собор отвергает право Римского папы принимать апелляции на судебные постановления Собора африкан. епископов.

На Востоке до Халкидонского Собора к первенству стремились Александрийские епископы, их амбиции питали заслуги Александрийских святителей Афанасия I Великого и Кирилла в защите Православия, союз Александрии с Римом и высокий авторитет александрийской богословской школы. Однако конец этим несостоявшимся притязаниям был положен Халкидонским Собором, к-рый осудил и низложил Александрийского архиеп. Диоскора.

С кон. IV в. на 1-е место на Востоке выдвигается К-польский епископ, к-рый приобрел существенные преимущества перед др. греч. Первоиерархами благодаря политическому значению столицы. Он получил статус посредника между императором и др. епископами: являясь в столицу, Александрийский, Антиохийский или Иерусалимский епископы лишь после доклада К-польскому епископу могли представляться императору.

Значение остальных восточных кафедр сильно уменьшилось в результате христологических ересей, когда большая часть населения Египта и Сирии отпала от правосл. Церкви, и араб. завоевания этих стран. К-польский епископ действительно стал духовным главой христ. Востока. Эти исторические обстоятельства дали повод для изобретения визант. канонистами теории, основанной на неадекватной интерпретации 3-го прав. Вселенского II Собора. В толковании на это правило визант. канонист Алексий Аристин утверждал: «Одинаковые преимущества и одинаковую честь с Римским епископом должен иметь и епископ Константинополя, как и в 28-м правиле Халкидонского Собора понято это правило, потому что этот город есть Новый Рим и получил честь быть градом царя и синклита. Ибо предлог «по» (μετά) здесь обозначает не честь, но время, подобное тому, как если бы кто сказал: по многом времени и епископ Константинополя получил равную честь с епископом Римским». Возражая против такого толкования, др. визант. канонист - Иоанн Зонара настаивал на традиц. понимании 28-го прав.: «Некоторые думают, что предлог «по» означает не умаление чести, а сравнительно позднейшее появление сего установления... Но 131-я новелла св. Юстиниана, находящаяся в пятой книге Василик, титуле 3-м, дает основание иначе понимать эти правила, как они и были понимаемы этим императором. В ней говорится: «Поставляем, согласно с определениями Св. Соборов, чтобы Святейший папа древнего Рима был первым из всех иереев, а блаженнейший епископ Константинополя, Нового Рима, занимал второй чин после Апостольского престола древнего Рима и имел преимущество чести пред всеми прочими». Итак, ясно видно, что предлог «по» означает умаление и уменьшение. Да иначе и невозможно было бы сохранять тождество чести по отношению к обоим престолам. Ибо необходимо, чтобы при возношении имен предстоятелей их один занимал первое, а другой - второе место, и в кафедрах, когда они сойдутся вместе, и в подписаниях, когда в них будет нужда». С Иоанном Зонарой во всем согласен и Феодор IV Вальсамон (Правила ВС с толк. 2000). Однако в толковании на 3-е прав. II Вселенского Собора, помещенном в «Кормчей», получила отражение т. зр. Аристина: «А аще рече правило... не о том глаголет, якоже римскому честию больше быти... но о сказании времени се речено есть... по многих летех равныя чести римскому епископу и Константиня града епископ сподобися» (Кормчая. С. 306).

После 1054 г. в связи с отпадением Римской Церкви от вселенского Православия К-польский Патриархат занял первенствующее место в Д. правосл. Поместных Церквей. После падения К-поля в 1453 г. первенствующее значение К-польского патриарха на правосл. Востоке не только сохранилось, но и возросло. Завоеватель Ромейской державы Мехмед II признал патриарха Геннадия II Схолария главой всей «райи» (правосл. подданных Порты) не только в духовном, но и в гражданском отношении. К-польские патриархи получили в Османской империи статус этнархов; на этом основании др. правосл. патриархи на территории Османской империи состояли в гражданском подчинении канонически равному им К-польскому патриарху.

Место Русской Церкви в Д.

Учреждение Патриаршества в Москве в 1589 г., одобренное на состоявшемся в 1590 г. в К-поле Соборе, в к-ром участвовали патриархи К-польский Иеремия, Антиохийский Иоаким и Иерусалимский Софроний, поставило вопрос о месте Главы Русской Церкви в Д. (ранее этот вопрос не поднимался, т. к. автокефальный статус Русской Церкви, фактически установленный в 1448, не признавался на правосл. Востоке). Москва претендовала на 3-е место в Д. для Русской Церкви, однако вост. патриархи не пожелали поставить патриарха Московского в Д. впереди себя, вслед за К-польским патриархом или хотя бы вслед за Александрийским патриархом. Московскому патриарху было указано 5-е место в Д., после вост. патриархов.

Между тем, согласно 3-му прав. II Вселенского Собора, «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть Новый Рим». Если бы Москва на Соборе в К-поле была официально признана вост. патриархами Третьим Римом, то, по логике отцов II Вселенского Собора, ей надлежало бы отвести в Д. место сразу вслед за Новым Римом, т. е. 2-е, а не 5-е. Хотя такого признания и не произошло, однако в «Уложенной грамоте», к-рую утверждали в 1590 г. в К-поле, в уста К-польского патриарха Иеремии влагается речь, содержащая признание Москвы Третьим Римом с почти точным цитированием соответствующих мест из Послания старца Филофея.

В Москве решением К-польского Собора о месте Русской Церкви в правосл. Д. не были довольны, но с ним смирились.

Состав современных Д.

В Д. Церквей, а значит, и при распределении мест на Соборах в рамках межцерковного этикета каждой Церкви отведено место в общем ряду; эти места в Д., называемые иначе «ранг чести», лишены догматического значения, а обусловлены историческими причинами: древностью Церквей, хронологической последовательностью провозглашения их автокефалии, политическим значением городов с кафедрами первых епископов.

В наст. время Вселенская Православная Церковь включает 9 Патриархатов (в порядке Д.: К-польский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский, Московский, Грузинский, Сербский, Румынский и Болгарский), 3 автокефальные Церкви, возглавляемые архиепископами (Кипрская, Элладская и Албанская), и 3 - митрополитами (Польская, Чешских земель и Словакии и Американская). В К-польской Церкви принят иной Д.: в нем нет места для Православной Церкви в Америке (ее автокефальный статус отвергается), а Грузинской Церкви отведено место после Болгарской - 9-е. К-польский Д. употребляется и др. грекоязычными правосл. Церквами.

История образования Поместных Церквей не оставляет возможности для догматизации преимуществ тех или иных кафедр. Каноны (II Всел. 3; IV Всел. 28) говорят лишь о политических и, следов., исторически преходящих основаниях возвышения престолов. Гражданское положение города определяло, согласно этим канонам, место в Д.: «Ибо престолу ветхаго Рима Отцы прилично дали преимущества, поелику то был царствующий град» (IV Всел. 28). Однако преимущества кафедры могут сохраняться длительное время и после падения политического значения города, как это произошло с престолами вост. патриархов.

Общепринятая на Востоке тенденция определять церковный ранг кафедры политическим положением города распространяется и на Запад: Рим - это первопрестольная столица империи, Карфаген - столица Африки, Равенна - резиденция западнорим. императоров. Т. о., вост. т. зр., выраженная в 28-м прав. Халкидонского Собора, имеет основания на общецерковную значимость.

Лит.: Gori F. Thesaurus veterum diptychorum consularium et ecclesiasticorum. Florentia, 1759; Никодим [Милаш], еп. Право. С. 302-325; он же. Правила. 1994; Гидулянов П. В. Восточные Патриархи в период четырех первых Вселенских Соборов. Ярославль, 1908. С. 488-498, 746-760; Мышцын В. Устройство Христианской Церкви в первые два века. Серг. П., 1909; Суворов. Право. С. 29-35, 44-51, 78-89; Delbrück R. Consulardiptychen und verwandte Denkmäler. B., 1929; Volbach W. F. Elfenbeinarbeiten der Spätantike und des frühen Mittelalters. Mainz, 19522; Winkler G. Die Interzessionen der Chrysostomusanaphora in ihrer geschichtlichen Entwicklung I-II // OCP. 1970. Vol. 36. P. 301-336; 1971. Vol. 37. P. 333-383; Maxime de Sardes, metr. Le Patriarcat oecumenique dans l'Église Orthodoxe. P., 1975; Cameron A. Pagan Ivories and Consular Diptychs // 7th Byzant. Studies Conf. Abstracts, 1981. P. 54; Cаmeron A., Schauer D. The Last Consul: Basilius and His Diptych // JRS. 1982. Vol. 72. P. 126-145; Идея Рима в Москве в XV-XVI вв.: Ист. по истории рус. обществ. мысли. R., 1993; Taft R. A History of the Liturgy of St. John Chrysostom. Vol. 4: The Diptychs. R., 1991. (OCA; 238); Карташев. Очерки. М., 1992. Т. 2; Cutler A. Le Consulardiptychen de Richard Delbrück et l'hégémonie de la klassische Archäologie // Académie des Inscriptions et Belles-Lettres: De l'année 1995. Vol. 2. P. 393-411; idem. Late Antique and Byzantine Ivory Carving. Aldershot, 1998; Цыпин. Церковное право; Правила ВС с толк. 2000.

Прот. Владислав Цыпин