ЕРЕСЬ

[греч. αἵρεσις - выбор, направление, учение, школа], ошибочное учение, искажающее фундаментальные основы христ. веры.

История термина

Первоначально слово «Е.» не имело негативного значения. Оно использовалось применительно к различным философским течениям, школам и учениям, так могло быть названо даже мировоззрение (Sext. Pyrrh. I 16-2; 17-1). На рубеже двух Заветов это слово могло означать религ. учение. Указывая на свои иудейские корни, ап. Павел говорил: «...я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению (αἵρεσιν)» (Деян 26. 5). Религ. партия, исповедовавшая то или иное учение, также могла называться Е. (ср. «фарисейская ересь» - Деян 15. 5, «саддукейская ересь» - Деян 5. 17, «ессейская ересь»; Ios. Flav. Antiq. II 13. 5, 9). В кругах, оппозиционно настроенных к христианству, оно называлось «назорейской ересью» и как партия (Деян 24. 5), и как учение: «...об этом учении (αἱρέσεως) везде спорят» (Деян 28. 22). Однако ап. Павел возражал против именования новой религии Е., поскольку христианство универсально; в нем апостол продолжает служить тому же «Богу отцов», Которого он исповедовал в ветхозаветной религии (Деян 24. 14-15). В 1-м Послании к Коринфянам он использовал это слово для обозначения «разномыслий», возникших в христ. общине по поводу «вечери Господней» (1 Кор 11. 17-22). Однако эти разномыслия не носили догматического характера; «...здесь,- замечал свт. Иоанн Златоуст,- не заблуждения относительно догматов. …Апостол называет здесь ересями беспорядки при трапезах и возникавшие при этом несогласия и раздоры» (Ioan. Chrysost. In 1 Соr. 27. 2). Аналогичное толкование на этот текст дает и Феодорит, еп. Кирский (Theodoret. In 1 Cor. 11. 19). Однако впосл. используемое в этом тексте слово αἵρεσις иногда переосмысливалось и в нем начинали усматривать др. значения. Так, «Толковая Библия» А. П. Лопухина трактует «разномыслия» как «различное понимание самого учения христианского» (Т. 11. С. 83).

При всем разнообразии значений слова «Е.» в раннехрист. текстах уже апостолы употребляли его и в том значении, какое прочно закрепилось за ним впосл. в догматическом сознании Церкви. «Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси,- предостерегал ап. Петр,- и, отвергаясь искупившего их Господа, навлекут сами на себя скорую погибель» (2 Петр 2. 1). Относя Е. к «делам плоти» (Гал 5. 19-20), ап. Павел дал практическое предписание в отношении еретика: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит 3. 10-11). Это предписание и сама апостольская характеристика еретика впосл. были учтены в соборной практике Церкви.

С IV в. слово «Е.» все чаще стало использоваться для обозначения ошибочного учения, хотя в текстах того же периода можно встретить и выражения вроде αἵρεσις καθολική (букв.- кафолическая ересь), к-рым Евсевий Кесарийский назвал истинное учение Кафолической Церкви (Euseb. Hist. eccl. X 5. 21).

В дохрист. эпоху на Западе греч. слову αἵρεσις соответствовало лат. secta. Впосл. эти термины были разведены: слово secta стало использоваться для обозначения отделившейся от Церкви религ. общины или организации, в то время как за словом «Е.» сохранилось его прежнее значение, неортодоксального учения. В рус. богословской лит-ре, испытавшей в XVI-XVIII вв. зап. влияние, слова «Е.» и «секта» часто также использовались как синонимы, однако в слав. и рус. библейских переводах и в рус. переводе творений вост. отцов Церкви термин «секта» не употребляется.

Проблемы изучения Е.

Исследование еретических учений связано с многочисленными трудностями. Прежде всего к ним относятся большое количество и разнообразие Е. (к VIII в. их было уже ок. 100), а также их непостоянство. «Посмотрим,- замечает в этой связи сщмч. Ириней Лионский,- на непостоянство мнений этих (еретиков), как они, двое или трое, об одном и том же говорят не одно и то же, но противоречат между собой и по сути дела, и в именах» (Iren. Adv. haer. I 11. 1). Непоследовательность еретических учений проявляется и в тех случаях, когда их представители рассуждают о Спасителе. «Много разногласий у них о Спасителе. Одни говорят, что Он произошел от всех, почему и называется Благоволенный, ибо вся Плирома благоволила через Него прославить Отца. Другие говорят, что Он произведен теми десятью эонами, которые произошли от Слова и Жизни, и сохраняет прародительские имена. Иные же говорят, что произведен Он двенадцатью эонами, происшедшими от Человека и Церкви, и поэтому исповедует Себя Сыном Человеческим как ведущий род от Человека. Другие говорят, что Он произошел от Христа и Святого Духа, для укрепления Плиромы, и поэтому называется Христом, сохраняя название Отца, Которым произведен. Некоторые говорят также... что Первоотец всего, Первоначало и Первое непостижимое (προανεννόητον) называется Человеком, и в этом состоит великое и сокровенное таинство, что превысшая всего и содержащая все Сила называется Человеком. Именно поэтому Спаситель называет Себя Сыном Человеческим» (Ibid. I 12. 4). В отсутствие последовательного учения о Христе не могло быть и четкого учения об искуплении: «...сколько тайноводителей (такого.- М. И.) образа мыслей, столько же и искуплений»,- замечает сщмч. Ириней (Ibid. I 21. 1).

Разногласия еретиков «в учении и предании» усугублялись тем, что новые адепты той или иной Е. стремились «каждый день измыслить что-нибудь новое и создать такое, о чем никогда никто не помышлял» (Ibid. I 21. 5). Помешать этому процессу, как отмечал Тертуллиан, не могли даже «правила веры» (regulae), признававшиеся еретиками как авторитетные вероучительные документы (Tertull. De praescript. haer. 42). Интенсивный процесс трансформации еретических идей и их разнообразие нередко приводили к различиям в их описании. Так, гностическая система Валентина изложена сщмч. Ипполитом Римским иначе, чем сщмч. Иринеем Лионским и Климентом Александрийским.

Др. особенность Е., значительно затрудняющая их изучение, заключается в эзотерическом характере этих учений. В гностических школах подлинное знание (гносис) было доступно только «совершенным», или «посвященным». Эта традиция «тайного знания» нашла продолжение в манихействе, в нек-рых средневек. Е. (павликиан, богомилов (см. ст. Богомильство), катаров), а также в оккультных учениях Нового времени (теософии, антропософии и др.).

Кроме того, уголовные преследования еретиков, имевшие место в Византии и др. христ. странах, как правило сопровождавшиеся уничтожением их вероучительной лит-ры, привели к тому, что письменные свидетельства самих ересеучителей дошли до наших дней лишь в небольшом количестве. Поэтому исследователи древних Е. во многом опираются на сочинения полемизировавших с ними христ. писателей, хорошо знакомых с произведениями своих оппонентов.

Происхождение Е.

Почти одновременно с появлением христианства появились Е. Против них выступали уже апостолы. Так, ап. Павел предостерегал христиан от увлечения «философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол 2. 8), имея в виду не философию вообще, а определенное религиозно-философское течение, которое не признавало, что во Христе «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол 2. 9). Против этого заблуждения выступал и ап. Иоанн Богослов, писавший, что «всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога...» (1 Ин 4. 3). Это религиозно-философское течение было гностическим. Оно входило в разветвленную религ. систему, получившую в совр. науке название «гностицизм».

В отличие от Е., зародившихся на почве искажения христ. вероучения, напр. арианства, несторианства, монофизитства и др., гностические Е. берут свое начало за его пределами. Их основатели появлялись не в лоне Церкви, как Арий, Аполлинарий (младший), Несторий, Евтихий, а вне ее. Так, Симон Волхв, принадлежавший, как отмечал свт. Епифаний Кипрский, к 1-й Е. «из бывших со времени Христа» (Epiph. Adv. haer. I 1), притворно стал христианином («притворился верующим» - Iren. Adv. haer. I 23. 1; ср.: Деян 8. 18-21), уже будучи гностиком. Что касается многочисленных последователей гностических ересиархов, то они не всегда принимали крещение по лукавству или ради корысти. Многие из них, став членами христ. Церкви, не хотели окончательно расставаться с полюбившейся им эзотерической философией и стали применять ее методы при постижении Божественного Откровения. Так гностицизм стал проникать в христ. общину, поражая ее изнутри. Положение усугублялось тем, что в гностицизме, как и в христианстве, основное внимание уделялось спасению человека. Сотериология для еретиков стала той «приманкой», на к-рую они ловили неопытных в богопознании христиан. «Ересь,- замечал в этой связи свт. Афанасий I Великий,- притворно принимает на себя прекрасное и наивысшее имя Спасителя, собирает изречения Писаний, произносит слова, скрывая при этом их истинный смысл, и наконец, прикрыв какой-то лестью изобретенное ею измышление, сама делается человекоубийцей введенных в заблуждение» (Athanas. Alex. Ep. ad epp. Aegypti et Libyae // PG. 25. Col. 544).

Гностицизм интуитивно почувствовал, что он может «извлечь из христианства максимум полезного для себя». Поскольку «среди гностиков было немало людей интеллектуальных и философски образованных,- с их-то помощью гностицизм и попытался узурпировать основные источники христианства», к-рые он наполнил своим содержанием и выдал за подлинное учение Христа. «Гностицизму казалось, что, обобрав христианство, обогатившись за его счет, он сделает его бессильным и ненужным и станет на его место. Но жизнь показала всю утопичность подобных расчетов… Ассимиляция столь разнородных и чуждых друг другу явлений гностикам не удалась… Христианство стало той скалою, о которую разбился бурный поток гностицизма, растекся отдельными ручьями, чтобы постепенно затеряться в глубине веков» (Поснов. С. 125).

Е., появившиеся в период Вселенских Соборов, значительно отличаются от Е. гностических. Если последние, как правило, включали в себя целые мировоззренческие системы, в к-рых имело место сочетание различных взглядов: иудейских, языческих, христ., носивших религ. или философский характер, то каждая Е. соборного периода искажала к.-л. определенный догмат или одну вероучительную доктрину. В основном это были т. н. христологические Е. Арианство здесь не является исключением, т. к. помимо триадологического аспекта арианская Е. имела и христологический аспект, во многом напоминавший аполлинарианство.

В отличие от гностических Е., адепты к-рых находились под влиянием языческой философии, у истоков христологических Е. нередко были благочестивые мотивы, побуждавшие буд. еретиков защитить веру от тех или иных догматических заблуждений. Так, утверждая, что Сын Божий есть творение, Арий хотел отклонить гностические воззрения на Его рождение из существа Отца (Болотов. Лекции. Т. 4. С. 11). Вводя принцип «антропологического минимализма», согласно к-рому человеческая природа во Христе представлялась усеченной, Аполлинарий руководствовался благочестивыми соображениями относительно онтологической поврежденности природы человека, в особенности его духовного начала (νοῦς), неспособного, как ему казалось, участвовать в богочеловеческом процессе искупления. Стремясь уйти от «антропологического минимализма» и оправдать природу человека, его достоинство, волю и мужество, Диодор Тарсийский и Феодор Мопсуестийский, а впосл. и Несторий, руководствовавшиеся духом «восточного аскетизма, прежде всего волевого, часто разрешавшегося в чисто человеческий героизм… и обернувшегося своеобразным гуманизмом», попали в др. крайность и оказались в «антропологическом максимализме» (Флоровский Г. В. Восточные отцы V-VIII веков. П., 1990. С. 6). Цель монофизитов также была благой - опровергнуть несторианское учение о соединении двух природ во Христе, поскольку силы такого соединения, имеющего место фактически в каждом достигшем состояния святости человеке, недостаточно для того, чтобы спасти грешника. В свою очередь и они не избежали крайностей в христологии: воспринятая Христом человеческая природа оказалась у них отличной от подлинной природы человека. «Поэтому сравнивать Христа с людьми даже по человечеству (согласно учению архим. Евтиха.- М. И.) - неблагочестиво. Это была крайность мистического опыта, как «развоплощения» и отрицания евангельского Христа» (Шмеман А., прот. Исторический путь Православия. П., 1985. С. 167). Позиция иконоборцев была достаточно обоснованной в тех случаях, когда невежественные люди поклонялись иконам «совершенно божеским поклонением» (Болотов. Лекции. Т. 4. С. 513).

Однако в христианстве, где исключительное значение придается духовной жизни, поведение человека, его ценностная ориентация, его действия и поступки во многом определяются духовным состоянием его личности. Этим же определяется и система его взглядов, его религ. позиции и богословские суждения. Как писал прот. Сергий Булгаков, Е. есть уклонение не столько «религиозной мысли», сколько «религиозной жизни» (Булгаков С., прот. Свет Невечерний. Серг. П., 1917. С. 69; см. ст. Еретик). Одной из причин появления Е. является неповиновение церковной иерархии. Отказ от церковного послушания неизбежно приводит к искажению основ веры.

Истина всегда предшествует заблуждению (Tertull. Adv. Marcion. 4. 5), как оригинал предшествует копии. Поэтому Е. не могли появиться раньше истинного учения (Idem. De praescript. haer. 29). Тертуллиан разъяснял эти утверждения, приводя притчу о сеятеле: сначала было посеяно доброе семя и только потом - плевелы. Церковь обладает более древним учением, чем еретики (Adv. Marcion. 5. 19; De praescript. haer. 34). Когда последние начали проповедовать свое лжеучение, Церковь уже наполняла собой весь мир (Adv. Marcion. 5. 19).

Ручательством истинности церковного учения, согласно сщмч. Иринею Лионскому, является апостольское преемство, благодаря к-рому истина сохраняется в Церкви неизменно (Iren. Adv. haer. III 2. 2), что позволяет противостоять Е. и сохранить единство веры во всем мире. Приняв учение и веру от апостолов, Церковь, по его словам, «хотя и рассеяна по всему миру, тщательно хранит их... одинаково верует, как бы имеет одну душу и одно сердце; согласно проповедует, учит и передает, как бы имея одни уста» (Ibid. I 10). Даже варварские племена, принявшие веру Христову, «весьма мудры» и, если бы кто стал им «проповедовать еретические измышления… тотчас, закрывая уши, убежали бы как можно дальше, не терпя даже слышать богохульную беседу… Вследствие этого древнего апостольского предания они даже не допускают в свой ум чудовищной речи еретиков» (Ibid. III 4. 2).

Названия Е.

Попытки определить, откуда происходят названия Е., предпринимались уже в древней Церкви. Так, Климент Александрийский замечал: «Из ересей одни носят имена своих основателей, как-то: валентиниане, маркиониты, василидиане… Другие называются по месту своего происхождения, например ператики (по имени г. Перы, из которого происходил родоначальник этой Е.- М. И.). Иные именуются по народу, из которого вышли (таковы фригийцы); иные - по отличавшему их образу жизни, каковы энкратиты, или воздержники. Некоторые определяют себя именем учения, которого придерживаются: таковы докеты… Иные именуют себя в соответствии со своими заблуждениями и почитанием предметов, относящихся к языческим культам: таковы каиниты и офиты. Иные, наконец, обязаны своим наименованием беспутной жизни и наглости, каковы, например, ученики Симона, которые стали называться позднее энтихитами» (Clem. Alex. Strom. VII 17; см. статьи Гностицизм, Докетизм, Каиниты, Маркион, гностик; Офиты, Симон Волхв, Энкратиты).

Опыт последовательной классификации Е. принадлежит свт. Епифанию Кипрскому. Согласно свт. Епифанию, все Е. проистекают из дохрист. культурных традиций, к-рые он, опираясь на высказывание ап. Павла (ср.: Кол 3. 11), называл «варварством», «скифством», «эллинством», «иудейством» и «самаритянством» (Epiph. Ancor. 12. 8; Adv. haer. // GCS. Bd. 25. S. 157, 159). Так свт. Епифаний охватывал всю дохрист. историю культуры, усматривая в ней те или иные уклонения от истины. При этом особенности Е. последующего времени он связывал с происхождением каждой из них от к.-л. из первоначальных. Классификацию свт. Епифания почти буквально воспроизвел прп. Иоанн Дамаскин в трактате «О ересях» (Ioan. Damasc. De haer.), входящем составной частью в его труд «Источник знания».

Для самих еретиков характерно скрывать названия и особенности учений, последователями которых они являются, с целью обманом привлечь в свой круг новых членов. Как замечает, говоря о манихеях, один из исследователей: «В публичных диспутах положение представителей манихейской точки зрения было нелегким. Ведь они репрезентовали религию, в догматах и ритуалах которой не содержалось ничего христианского и которая, несмотря на это, выдавала себя за истинное христианство» (Виденгрен. 2001. С. 181). С этой же целью Е. иногда сознательно множит самоназвания, чтобы ввести в заблуждение неофитов и общественное мнение, напр. «Православная Церковь Божией Матери Державная», она же - «Богородичный центр», «Российская Марианская Церковь», «Церковь Божией Матери Преображающейся» (Таевский. 2003. С. 5). Иногда еретические и сектантские движения маскируются под светские культурные центры, общественные организации и т. п. (Кураев. 2002. С. 316).

Е. в Западной Европе и России

В V в. в Зап. Европе появляется пелагианство, отрицавшее поврежденность человеческого рода грехом прародителей. Самым активным борцом с этим заблуждением был блж. Августин. Среди «западных» Е. наиболее известными были: учение мон. Готшалька (IX в.) о «двойном предопределении»: одних к спасению, других к вечной погибели; дуалистическое учение альбигойцев и катаров, признававших изначальное существование добра и зла, и мистическое течение ожидавших новую мировую эру Св. Духа иоахимитов (XIII-XV вв.), а также еретические движения вальденсов, проповедовавших возврат к первоначальной апостольской чистоте веры и жизни (XII-XV вв.), гуситов (см. в ст. Гус Я.) и др. идейных сторонников приближавшейся Реформации (XIV-XV вв.).

Первыми еретиками в России были стригольники (XIV-XV вв.), обвинявшие церковную иерархию в симонии, т. е. в поставлении в священнический сан за деньги. Еретики полностью порвали с правосл. Церковью, отвергали или искажали церковные таинства и др. установления Церкви. В посл. четверти XV в. в Новгороде возникла Е. жидовствующих. Еретики фактически полностью отказались от христ. учения и вернулись к иудаизму. В XVI в. появились Е. Матвея Башкина и Феодосия Косого. Для них было характерно отрицательное отношение к правосл. Церкви и ее духовенству. Косой в своих религ. взглядах был более радикален. Он не признавал христ. триадологию, сотериологию, иконы и обряды.

Догмат, теологумен, богословское мнение, Е.

Догматический свод Церкви представляет собой полноту христ. вероучения и как таковой не нуждается в дополнительных доктринальных положениях. Церковь Христова живет этой полнотой, в различные периоды своего бытия свидетельствуя о ней в символах, оросах, догматических системах и т. п. Однако на пути приобщения к этой полноте у члена Церкви могут возникнуть трудности, связанные с пониманием тех или иных вероучительных истин. Эти трудности могут быть вызваны как субъективным восприятием учения Церкви, так и тем, что это учение является гораздо более глубоким, чем те словесные определения и формулировки, с помощью к-рых оно описывается. В сознании того, что с Боговоплощением «возсия мирови свет разума» (тропарь Рождеству Христову), христианин не должен преодолевать эти трудности «слепой» верой и безотчетным послушанием учению Церкви. В процессе богопознания должны участвовать все его силы и способности: и разум, и воля, и сердце, и душа, и тело. Поэтому «разумное» постижение истины присутствует в этом процессе «на законном основании», и оно не имеет ничего общего с рационализмом в области веры. При этом разумное постижение порождает по тем или иным вопросам веры различные богословские мнения. Такие мнения, как свидетельствует церковная история, имели и св. отцы. Свт. Григорий Богослов даже советовал: «Любомудрствуй о мире и о мирах, о веществе, о душе, о разумных (добрых и злых) природах, о воскресении, суде, мздовоздаянии, Христовых страданиях. Касательно этого и успеть в своих исканиях не бесполезно, и ошибиться не опасно» (Greg. Nazianz. Or. 27. 10). Непременным условием существования богословского мнения является его непротиворечивость догматическому учению Церкви.

В. В. Болотов делил богословские мнения на 2 категории. 1-ю он называл теологуменами и относил к ней частные мнения св. отцов и тех, которые достойно именуются «учителями вселенныя». Для него «содержание догмата - истинное; содержание теологумена - только вероятное», поэтому безусловного согласия с последним от члена Церкви он не требует. Вместе с тем Болотов отмечал, что между авторитетностью теологумена и его истинностью, с одной стороны, и количеством св. отцов и учителей Церкви, к-рые его придерживаются,- с другой, существует прямая зависимость.

Относительно 2-й категории он замечал: «От теологумена я отличаю «достаточно резко», быть может даже слишком резко, богословские мнения. Главный отличительный признак последних - отсутствие у них авторитета. Это - лишь частные мнения тех, которые в моих глазах не более как только богословы». Давая такое определение, он выражал пожелание, чтобы в фундаментальных вопросах вероучения «богословы не сходили с относительно твердой почвы патристических теологуменов на шаткую почву богословских мнений» (Болотов В. В. К вопросу о Filioque. СПб., 1914. С. 31-35).

Введенные Болотовым понятия теологумена, как мнения св. отцов, и богословского мнения, как частного мнения отдельных богословов, были усвоены рус. церковной наукой, поскольку они достаточно объективно описывают пути постижения христ. вероучения членами Церкви.

В свою очередь Е. предлагает совершенно иные пути познания веры. Уже состав значений слова αἵρεσις показывает, что характерный для Е. процесс познания начинается с выбора, связанного с отделением и обособлением от православной традиции того или иного богословского мнения, которое идет вразрез с догматическим Преданием Церкви. Отцам Вселенского VII Собора этот факт дал основание утверждать, что еретики «желают опозорить истину» (ДВС. Т. 4. С. 545), т. е. трансформировать истину «под себя», в соответствии с собственным способом восприятия. В этом случае процесс познания также трансформируется, превращаясь фактически в процесс заблуждения. Это происходит не на уровне личности, живущей в благодатном единстве со св. Церковью, а на уровне индивидуума, оставшегося наедине с самим собой. Ему уже не светит рождественский «свет разума», рассеивающий тьму невежества и заблуждения, вызванных греховной поврежденностью природы человека (см. ст. Еретик).

Ересеологическая литература

В христианской письменности первые сведения о существовании Е. встречаются уже в апостольских Посланиях. В одних из них (напр., Послания ап. Павла к Римлянам, к Галатам) содержатся некоторые сведения об иудеохристианах, в др. (напр., Послания ап. Павла к Филиппийцам, к Ефесянам, к Колоссянам, к Титу, 1-е к Тимофею, Соборные послания апостолов Петра, Иуды, Иоанна, а также Откровение Иоанна Богослова) есть вполне определенные свидетельства о гностицизме. Упоминания о Е. мы находим и в писаниях мужей апостольских: об иудеохристианстве - в Послании ап. Варнавы (Barnaba. Ep. 4-16); об иудеохристианстве и о гностицизме - в Посланиях сщмч. Игнатия Богоносца (Ign. Ep. ad Magn. 8, 10; Idem. Ep. ad Trall. 6, 7, 9-11).

Во 2-й пол. II в. по мере развития церковной письменности стали появляться специальные сочинения о Е. Мч. Иустин Философ, сообщивший в 1-й Апологии краткие сведения о нек-рых еретиках, написал и специальный свод, в к-ром поместил все доступные ему сведения о Е., существовавших в его время (Iust. Martyr. I Apol. 26), однако текст этот не сохранился. Евсевий Кесарийский в «Церковной истории» приводит большой перечень христ. писателей, выступивших во II-III вв. против лжеучителей. Согласно этому списку, Агриппа Кастор писал против Е. Василида (Euseb. Hist. eccl. IV 7), Феофил Александрийский - против ересей Ермогена и Маркиона (Ibid. IV 24, 25), Мильтиад, Аполлоний Эфесский и Серапион Антиохийский - против монтанистов (Ibid. IV 27; V 16-19). Евсевий упоминает также христ. историка Егесиппа, описавшего ряд Е. (Ibid. IV 22). Важные сведения о раннехрист. ересеологической лит-ре содержатся у блж. Иеронима (Hieron. De vir. illustr. 13, 21, 25, 26, 30, 32, 37, 39-41, 59) и Феодорита (Theodoret. Haer. fab. I 4, 21, 24-25; III 2).

Одним из наиболее известных ересеологических сочинений является «Против ересей» сщмч. Иринея Лионского (Iren. Adv. haer.). Сочинение состоит из 5 книг. В 1-й автор описывает различные еретические учения, главным из которых является гностицизм. В последующих книгах дается их опровержение с т. зр. апостольского предания. Сочинение сщмч. Иринея Лионского всегда пользовалось большим авторитетом. Многие ересеологи (напр., сщмч. Ипполит Римский, свт. Епифаний Кипрский, Феодорит Кирский, Леонтий Византийский, прп. Иоанн Дамаскин) не только упоминали о нем, но пространно его цитировали в своих исследованиях о Е. Высокую оценку этому труду давали Евсевий Кесарийский (Euseb. Hist. eccl. II 13; III 23; V 20, 24, 26), свт. Кирилл Иерусалимский (Сyr. Hieros. Catech. 16. 6), свт. Василий Великий (Basil. Magn. De Spirit. Sanct. 29).

Полемика с гностическими Е. отражена в «Строматах» Климента Александрийского (Clem. Alex. Strom.), знатока древней философии и мифологии. В этом труде содержатся отрывки из сочинений самих еретиков и сведения об апокрифах, которыми они пользовались. С гностицизмом боролся и Ориген, использовавший в этих целях как апологетические, так и экзегетические приемы. Ряд антиеретических трактатов принадлежит Тертуллиану. Он писал против Маркиона, Ермогена, против последователей Валентина, а также касался ересеологической проблематики в сочинениях «О плоти Христа» (Tertull. De carn. Chr.) и «О воскресении плоти» (Idem. De resurr.).

Важное место в ересеологической лит-ре занимает сочинение сщмч. Ипполита Римского «Опровержение всех ересей» (Hipp. Refut.). Хотя сщмч. Ипполит был учеником сщмч. Иринея Лионского, это сочинение значительно отличается от описания еретических систем, сделанного его учителем. В отличие от большинства древних ересеологов, находившихся под сильным влиянием труда сщмч. Иринея и неоднократно его цитировавших, сщмч. Ипполит проявил в этом деле полную самостоятельность. Поэтому его свидетельства о Е. являются важным дополнением к др. ересеологическим памятникам.

Продолжателем ересеологических трудов священномучеников Иринея и Ипполита был свт. Епифаний Кипрский. Его соч. «Против ересей» (Epiph. Adv. haer.) - самое большое по объему среди патристических исследований подобного рода. Помимо сведений о совр. ему ересях свт. Епифаний в этом трактате значительно дополняет своих предшественников в описании древних еретических движений. Однако его труд по уровню и качеству исследования уступает сочинениям священномучеников Иринея и Ипполита, встречаются отдельные неточности и сведения сомнительного содержания (см.: Иванцов-Платонов. 1877. С. 271-291).

Сочинением, в к-ром наряду с древними Е., в основном гностическими, содержится описание нек-рых Е. периода Вселенских Соборов, является «Краткий обзор еретических басен» (Theodoret. Haer. fab.) Феодорита Кирского. 1-я часть этого сочинения в основном посвящена описанию различных гностических систем, 2-я - ересям IV-V вв., от арианства до монофизитства, о к-ром Феодорит пишет также в трактате «Эранист» (Idem. Eranist.).

Трактат прп. Иоанна Дамаскина «О ересях» (Ioan. Damasc. De haer.) в части, посвященной древним Е., представляет собой в основном пересказ предшествующей ересеологической традиции. Вместе с тем существенным вкладом прп. Иоанна в эту традицию являются приводимые им сведения об иконоборчестве.

Описания Е., появившихся в период Вселенских Соборов, как правило, принадлежат тем, кто принимали непосредственное участие в борьбе против этих учений. Так, свт. Афанасий I Великий написал 3 Слова «Против ариан» (Athanas. Alex. Or. contr. arian.), а также в одном из посланий (Idem. Hist. arian.) изложил важные исторические подробности об этой Е.

С арианством боролся и свт. Василий Великий. Он писал против сторонника крайнего арианства и основателя Е. аномеев Евномия. Будучи представителем каппадокийской традиции, мысль которой «избавляла учение о Троице как от арианского субординационизма по сущности (т. е. неравенства, соподчинения Лиц), так и от релятивистского модализма (при котором Лица Троицы рассматриваются как различные выражения одной и той же сущности)» (Мейендорф И., протопр. Введение в святоотеческое богословие. Н.-Й., 1985. С. 157), свт. Василий написал также кн. «О Святом Духе» (Basil. Magn. De Spirit. Sanct.). Др. представитель этой традиции, свт. Григорий Богослов, в «Словах о богословии» выступил против евномиан и против тех, кто не признавали Богом Св. Духа. В его письмах пресв. Кледонию содержится критика Е., родоначальником к-рой был Аполлинарий (младший), еп. Лаодикийский. Эти же еретические учения волновали и свт. Григория Нисского, к-рому принадлежит цикл трактатов «Против Евномия» (Greg. Nyss. Contr. Eun.), а также ряд сочинений, опровергающих др. ереси (Idem. Adv. Apollin.; Idem. Adv. Maced. и др.). Итог противоарианской полемике подвел свт. Кирилл Александрийский в трактате «Сокровищница» (Сyr. Alex. Thesaurus). В период борьбы с несторианской Е. он создал ряд сочинений по христологическим вопросам, наиболее важными из к-рых стали «5 книг против Нестория» (Libri V contra Nestorium).

Монофизитская проблематика была в центре внимания Леонтия Византийского, написавшего сочинения «30 глав против Севира Антиохийского» (Triginta capita adversus Severum), «3 книги против несториан и евтихиан» (Libri tres contra Nestorianos et Euthychianos) и др. С монофизитами и монофелитами полемизировал прп. Максим Исповедник, изложивший свои христологические взгляды в письмах и посланиях к разным лицам. Его «Диспут с Пирром» (Maximus Conf. Disp. Pyr.) и соч. «О двух волях Христа, Бога нашего» (De duabus unius Christi nostri voluntatibus) посвящены анализу монофелитской Е. Прп. Иоанн Дамаскин в защиту иконопочитания написал 3 Слова «Против порицающих святые иконы» (Ioan. Damasc. De imag.); в догматических трактатах он продолжил полемику с несторианами, монофизитами, монофелитами и манихеями (Idem. De fide contr. Nest.; Idem. Adv. nest.; Idem. De duab. volunt. и др.).

Богомильская Е., возникшая в X в. на Балканах и в М. Азии под влиянием манихейства, павликианства и мессалианства, вызвала появление обширной ересеологической лит-ры. Болг. автором Козьмой Пресвитером была написана «Беседа на новоявившуюся ересь Богомила», а Евфимий Зигабен выступил с критикой еретиков в соч. «Против богомилов». С Е., искажавшей учение о благодати, в XIV в. боролся свт. Григорий Палама, написавший «Триады в защиту священнобезмолвствующих» (Greg. Pal. Triad.), трактаты против Акиндина и против Никифора Григоры, а также манифест афонских монахов, называемый «Святогорским томосом».

На Руси в XV в. против Е. жидовствующих выступил прп. Иосиф Волоцкий, обличивший лжеучителей в соч. «Просветитель». В следующем столетии на защиту Православия от Е. Феодосия Косого встал инок Зиновий Отенский. Им было написано обширное соч. «Истины показание к вопросившим о новом учении».

Еретическая литература

Большая часть сочинений, написанных еретиками, была уничтожена: «Сочинения еретиков после издания Миланского эдикта истреблялись государственной властью, когда носители ее были православными и защищали Церковь. Так, имп. св. Константин в связи с осуждением арианской ереси на I Вселенском Соборе издал эдикт о сожжении всех книг Ария и его учеников. Имп. Аркадий в кон. IV в. повелел уничтожить книги евномиан и монтанистов. Трулльский Собор 63-м правилом постановил предавать огню повествования о мучениках, составленные для поругания христианской веры» (Вселенские Соборы. М., 2005. С. 207). Исключение было сделано для иконоборческой лит-ры, к-рая не уничтожалась, а направлялась в «епископию Константинопольскую», т. е. в патриаршую б-ку (VII Всел. 9). В результате еретическая лит-ра дошла до наст. времени лишь в небольшом объеме, причем многое из сохранившегося представлено только в цитатах из писаний еретиков, переданных правосл. полемистами. Множество таких цитат содержится в сочинениях священномучеников Иринея Лионского и Ипполита Римского, в трактатах свт. Епифания Кипрского и др. св. отцов и учителей Церкви. В основном это цитаты из гностической лит-ры.

Отдельные фрагменты еретических сочинений сохранились в полемических творениях христ. писателей периода Вселенских Соборов. Так, свт. Афанасий Великий приводит ряд цитат из принадлежавшего Арию и впосл. утраченного соч. «Талия» (Θάλεια), в котором ересеарх изложил свои богословские взгляды. Множество фрагментов трактата «О вочеловечении [Сына Божия]» (De incarnatione), принадлежавшего Феодору Мопсуестийскому, было зачитано на заседаниях Вселенского V Собора и сохранилось в лат. переводе в его документах. Деяния др. Вселенских Соборов также содержат фрагменты еретических писаний.

Необычной оказалась судьба еретических сочинений Аполлинария Лаодикийского. Желая избежать уничтожения писаний учителя и в то же время внедрить свои взгляды в церковную среду, последователи Аполлинария пошли на сознательный обман: они стали приписывать его сочинения авторитетным св. отцам. Так появились «аполлинарианские подлоги». К ним относятся, напр., «Подробное изложение веры», приписанное свт. Григорию Чудотворцу, «Слово о воплощении», приписанное свт. Афанасию Великому. Из произведений последователей Е. богомилов сохранились: «Иваново Евангелие», называемое еретиками «Тайной книгой», «Катарский требник», а также ряд апокрифов (см. в ст. Богомильство). Множество гностических текстов было открыто и опубликовано в XIX-XX вв. (см. в ст. Гностицизм).

Лит.: Иванцов-Платонов А., прот. Ереси и расколы первых трех веков христианства. М., 1877; Bauer W. Rechtgläubigkeit und Ketzerei im ältesten Christentum. Tüb., 1934; Castellion S. Concerning Heretics. N. Y., 1935; Brosch J. Das Wesen der Häresie. Bonn, 1936; Cozens M. L. A Handbook of Heresies. L., 1945, 1974; Prestige G. L. Fathers and Heretics. L., 1963; Rahner K. On Heresy. Freiburg, 1964; Leff G. Heresy in the Later Midde Ages. Manchester; N. Y., 1967. 2 vol.; Berger P. L. Der Zwang zum Häresie: Religion in der pluralistischen Gesellschaft. Fr./M., 1981; Поснов М. Э. Гностицизм II века и победа христианства над ним. Брюссель, 1991; Виденгрен Г. Мани и манихейство. СПб., 2001; Кураев А., диак. Уроки сектоведения. СПб., 2002; Таевский Д. А. Христианские ереси и секты I-XXI веков. М., 2003; Иванова И. И. Рационалистические ереси в истории христианства: Дис. / МГУ. М., 2006.

М. С. Иванов

Каноническое право о Е.

Особое значение в истории формирования церковной дисциплины относительно отделившихся от нее сообществ, в частности Е., приобрели высказывания свт. Василия Великого о еретиках и схизматиках, содержащиеся в 2 его посланиях к свт. Амфилохию Иконийскому и составившие 1-е и 47-е правила святителя. Отвечая на канонические вопросы свт. Амфилохия, свт. Василий в 1-м прав. касается темы присоединения к Кафолической Церкви получивших крещение вне ее. Святитель ссылается при этом на правила древних отцов, но, поскольку разные отцы поступали в подобных случаях по-разному, он не только излагает их взгляды, но и высказывает собственное суждение. Свт. Василий оспаривает мнение свт. Дионисия Великого, еп. Александрийского, относительно благодатности крещения у пепузиан (монтанистов), излагает ригористические взгляды сщмч. Киприана, еп. Карфагенского, и Фирмилиана, еп. Кесарийского, о раскольниках, исходивших из необходимости совершать над ними крещение при их присоединении к Кафолической Церкви, и противопоставляет им иные мнения «некоторых в Асии».

Ссылаясь на св. отцов древности, свт. Василий разделяет отступников от Кафолической Церкви на 3 разряда: еретиков, раскольников и самочинников: «Ибо древние положили приимати крещение, ни в чем не отступающее от веры: посему иное нарекли они ересию, иное расколом, а иное самочинным сборищем. Еретиками назвали они совершенно отторгшихся, и в самой вере отчуждившихся; раскольниками, разделившихся в мнениях о некоторых предметах церковных, и о вопросах, допускающих уврачевание; а самочинными сборищами, собрания, составляемые непокорными пресвитерами, или епископами, и ненаученным народом. Например, аще кто, быв обличен во грехе, удален от священнослужения, не покорился правилам, а сам удержал за собою предстояние и священнослужение, и с ним отступили некоторые другие, оставив кафолическую церковь: сие есть самочинное сборище. О покаянии мыслити инако, нежели как сущие в церкви, есть раскол. Ереси же суть, например: манихейская, валентинианская, маркионитская, и сих самых пепузиан. Ибо здесь есть явная разность в самой вере в Бога. Почему, от начала бывшим отцам, угодно было крещение еретиков совсем отметати; крещение раскольников, яко еще не чуждых церкви, приимати; а находящихся в самочинных сборищах исправляти приличным покаянием и обращением, и паки присоединяти к церкви. Таким образом даже находящиеся в церковных степенях, отступив купно с непокорными, когда покаются, нередко приемлются паки в тот же чин» (Вас. Вел. 1). В этом правиле чин приема в Православную Церковь обусловлен мерой отступления от правосл. учения доктрины той схизмы, к которой прежде принадлежал приходящий в Церковь. Еретики, искажающие самую суть веры (гностики и монтанисты, а 47-е прав. причисляет к ним энкратитов, саккофоров и апотактитов (см. ст. Апотактики)), принимаются через перекрещивание, поскольку их первоначальное крещение признается недействительным. Крещение раскольников, к к-рым свт. Василий относит новациан (см. ст. Новациан), отступивших от правосл. веры в менее важных вопросах, и самочинников, признается им действительным, и потому он считает необходимым принимать их без повторного крещения.

Излагая учение сщмч. Киприана и Фирмилиана, Василий Великий высказывает глубокую мысль о постепенном иссякании благодати в обществах, отделившихся от Церкви: «Хотя начало отступления произошло чрез раскол, но отступившие от церкви уже не имели на себе благодати Святаго Духа. Ибо оскудело преподаяние благодати, потому что пресеклось законное преемство» (Вас. Вел. 1). Тяжесть греха гордыни и нелюбви к братьям, который является главной нравственной причиной появления Е. или раскола, со временем, когда самый разрыв с Кафолической Церковью отодвигается в прошлое, умаляется, становится легче, но оскудение благодати Св. Духа повергает схизматиков в духовно опасное состояние. Свт. Василий затрагивает здесь также вопрос об апостольском преемстве священнодействия. Оскудение благодати ставит, по мысли святителя, под сомнение полноту апостольского преемства даже при формально правильном соблюдении канонических условий хиротонии.

В 1-м прав. святителя не упоминаются отступники, к-рых можно было бы отнести к самочинникам, однако из истории борьбы за Никейский Символ веры известно, что свт. Василий считал допустимым епископов-омиусиан принимать в Кафолическую Церковь в сущем сане. А о тех, кто сомневаются в Божестве Св. Духа, он писал: «Не будем требовать ничего большего: но предложим желающим соединиться с нами братьям никейскую веру, а если с нею согласятся, мы попросим их допустить, что не должно называть Святого Духа тварью, и не иметь общения с теми, кто это говорит» (Basil. Magn. Ep. 113 // PG. 32. Col. 528).

До свт. Василия вопрос о присоединении к Кафолической Церкви новациан (кафаров) и павликиан решался на Вселенском I Соборе. Согласно I Всел. 8, новацианское духовенство принимается в Церковь в сущем сане через возложение рук. Алексий Аристин в толковании на это правило, писал, что «возложение рук» обозначает помазание св. миром. Но когда на VII Вселенском Соборе в связи с приемом в Православную Церковь покаявшихся иконоборцев епископов встал вопрос о толковании этого правила, свт. Тарасий, патриарх К-польский, сказал, что слова о «возложении рук» обозначают благословение (ДВС. С. 351-353). По мнению еп. Никодима (Милаша), «принимая во внимание толкование Тарасия, смысл этих слов в данном никейском правиле тот, что при переходе новацианских духовных лиц из раскола в церковь подлежащий православный епископ или пресвитер должен возложить на их голову руки, как это бывает при таинстве покаяния» (Никодим [Милаш], еп. Правила. Т. 1. С. 209). 19-е прав. I Вселенского Собора требует вновь крестить «бывших павлиан» - последователей Павла Самосатского,- «прибегнувших к кафолической церкви». Т. о., отцы I Вселенского Собора дали частные определения относительно приема в Церковь новациан и павликиан.

Лаодикийский Собор, состоявшийся ок. 343 г., постановил воссоединять с Церковью новациан, фотиниан и четыредесятников (см. ст. Тетрадиты) «не прежде, как проклянут всякую ересь, особенно же ту, в которой они находились; и тогда уже глаголемые у них верные, по изучении символа веры, да будут помазаны святым миром» (Лаодик. 7). «Обращающихся от ереси так называемых фригов» (т. е. монтанистов) Лаодикийский Собор своим 8-м прав. постановил присоединять через крещение.

8-е и 19-е правила I Вселенского Собора, 7-е и 8-е правила Лаодикийского Собора и 1-е и 47-е правила свт. Василия Великого легли в основу всеобъемлющего постановления о присоединении к Церкви бывших еретиков и раскольников - 7-го прав. Вселенского II Собора. Согласно этому правилу, евномиане, монтанисты, названные «фригами», савеллиане и прочие еретики «приемлются яко же язычники», т. е. через крещение, а ариане, македониане, новациане и савватиане (последователи Савватия, отделившегося от новациан), четыредесятники и аполлинаристы - через анафематствование Е. и миропомазание. Может вызвать недоумение, что отцы Вселенского II Собора не только духоборцев-македониан, но даже ариан постановили принимать без крещения. Объясняется это, вероятно, не только тем, что ариане не искажали крещальную формулу, но тем еще, что крайние ариане, кощунственно именовавшие Сына сотворенным и неподобным Отцу, ко времени II Вселенского Собора выродились в секту евномиан, для к-рых при переходе их в православие Собор предусматривал перекрещивание, а наименованные в 7-м прав. арианами сами себя арианами не называли. После I Вселенского Собора их предводители говорили: «Как мы, епископы, последуем за пресвитером Арием?!» (Socr. Schol. Hist. eccl. II 10). Своим учителем они в ту пору считали Евсевия, еп. Никомидийского, а впосл. Акакия Кесарийского. Акакиане исповедовали Сына подобным Отцу и даже православно именовали Его «неразличимым образом Отца», но отвергали его единосущие Отцу и в этом сходились с самим зачинщиком Е.

В 7-м прав. II Вселенского Собора воссоединяемые с Церковью и через крещение, и через миропомазание именуются одинаково еретиками, что не совпадает с терминологией свт. Василия Великого, различавшего еретиков, раскольников и самочинников. Но слово «еретики» тогда и впосл., вплоть до наст. времени, употреблялось и употребляется в разных смыслах, что, конечно, затрудняет исследование и нередко вносит излишнюю, чисто терминологическую путаницу в полемику по вопросу о Е. и схизме. В одних случаях словом «ересь» называют коренное извращение догматов, в др.- им обозначают всякое отступление от православия. Отцы II Вселенского Собора употребили слово «еретики» именно в последнем значении, а может быть, еще шире - в значении любого отделения от Церкви. Судить об этом затруднительно, потому что в правиле совсем не упомянуты самочинники. Однако и Вас. Вел. 1, выделяющее самочинников в особый разряд, конкретно на них не указывает.

Несовпадение в употреблении слова «еретики» в Вас. Вел. 1 и II Всел. 7 не связано с к.-л. действительным расхождением между этими правилами, ибо очевидно, что принимаемые через миропомазание и проклинающие «всякую ересь, не мудрствующую, как мудрствует святая Божия кафолическая и апостольская церковь» ариане, македониане, новациане и проч. (II Всел. 7) - это те, кого свт. Василий в каноническом послании к свт. Амфилохию Иконийскому назвал «раскольниками». Характерно, что в II Всел. 7 говорится не о приеме в Церковь, а о «присоединяющихся к православию и к части спасаемых». Можно предположить, что слово «Церковь» отцы Собора не употребили здесь потому, что не желали еретиков, принимаемых через миропомазание, т. е. раскольников, тем самым объявлять вовсе чуждыми Церкви, но словами «присоединяющихся... к части спасаемых» Собор вполне определенно предостерегает остающихся в отделении от Кафолической Церкви о грозящей им духовной опасности, ибо не там, где они, пребывают «спасаемые».

Завершением канонического законодательства древней Церкви относительно воссоединения еретиков и раскольников явилось постановление Трулльского Собора, составившее 95-е прав. В этом правиле почти буквально воспроизводится текст большей части 7-го прав. II Вселенского Собора. Из 19-го прав. I Вселенского Собора взято положение о перекрещивании павликиан, а из 1-го прав. свт. Василия - о перекрещивании «манихеев, валентиниан, маркионитов и им подобных еретиков».

Но отцы Трулльского Собора сделали и очень важное дополнение к правилам о «присоединении к православию и к части спасаемых»: «Несториане же должны творити рукописания и предавати анафеме ересь свою, и Несториа, и Евтихиа, и Диоскора, и Севира, и прочих начальников таковых ересей, и их единомышленников, и все вышепоказанныя ереси; и потом да приемлют святое причащение» (Трул. 95). Речь здесь идет о присоединении через покаяние, без крещения и миропомазания, что впосл. стало именоваться 3-м чином. Свт. Василий Великий в послании к свт. Амфилохию кроме еретиков и раскольников писал еще и о самочинниках, но не назвал таковых. В Трул. 95 «самочинники», присоединяемые через покаяние, названы, хотя и поименованы «еретиками». Из правила следует, что по 3-му чину принимаются не только несториане, но и монофизиты, «единомышленники» упомянутых в правиле Евтихия, Диоскора и Севира. Во всяком случае в Церкви установилась именно такая практика присоединения крещенных в монофизитских церквах.

После Трулльского Собора Кафолическая Церковь при присоединении инославных к Православию руководствуется Трул. 95. В отношении инославных церквей, отделившихся от Вселенского Православия после Трулльского Собора, в наст. время существует такая практика: католиков, если они миропомазаны, присоединяют к правосл. Церкви с нач. XVIII в. по 3-му чину; старокатолики, англикане, протестанты и старообрядцы принимаются по 2-му чину; сектанты крайнего толка - адвентисты, иеговисты, мормоны, хлысты, молокане, духоборцы, субботники, а также недавно появившиеся адепты «Богородичного центра» присоединяются к правосл. Церкви, как и нехристиане, через крещение.

Е. именуется всякое ложное учение, отвергнутое Церковью,- в этом смысле Трул. 95 упоминает Е. Нестория, Евтихия и Диоскора, несмотря на то что это же правило предусматривает приходящих из церквей, где учения Нестория, Евтихия и Диоскора принимаются, присоединять через покаяние - свт. Василий Великий подобный чиноприем предусматривал для самочинников. Однако нужно исходить не из неустойчивой терминологии правил, а из их реального содержания, и в случае с правилами о присоединении отступников - из чиноприема; в отношении норм, содержащихся в этих правилах, расходящихся в терминологии, нет противоречий.

Различие в терминах сохраняется и в совр. богословской лит-ре, так что иногда спор относительно квалификации той или иной инославной церкви с т. зр. меры ее удаления от православия - еретическая она или раскольническая - представляет собой лишь «спор о словах». Напр., на вопрос, являются ли лютеране раскольниками или еретиками, при опоре на правила корректным будет такой ответ: поскольку приходящие от лютеран присоединяются по 2-му чину, через миропомазание, то по терминологии Вас. Вел. 1 они - раскольники; по терминологии I Всел. 7 или Трул. 95 лютеране являются приверженцами Е., поскольку в этих правилах Е. именуется всякое отвергнутое Кафолической Церковью учение, даже если, как это следует из Трул. 95, приходящие из церкви, приверженной этому учению, принимаются через покаяние - чиноприем, к-рый свт. Василий Великий предусматривал для самочинников. Поскольку разная терминология принадлежит авторитетным источникам, подобное различие, очевидно, неизбежно; важно только, чтобы придерживающиеся разной терминологии сознавали терминологический характер расхождений. Это не исключает, разумеется, возможности действительно содержательного спора, когда стоит вопрос не о том, как квалифицировать то или иное новое религ. сообщество, а об уместности присоединения приходящих из него в правосл. Церковь по тому или иному чину.

История Церкви знает примеры, когда менялась сама практика чиноприема присоединяемых к Православию из одной и той же конфессии. Так, в первые 4 века после отделения Римской Церкви от Вселенского Православия переходящих в правосл. Церковь принимали и по 1-му, и по 2-му, и по 3-му чину. Но в XV в. установилась единая практика - воссоединять переходящих от латинства в Православие по 2-му чину, через помазание св. миром. К-польский Собор 1484 г. утвердил особый чин присоединения переходящих от лат. Церкви, к-рый предусматривал для них миропомазание. Впосл. практика эта была распространена и на протестантов. В 1718 г. Иеремия III, патриарх К-польский, так отвечал имп. Петру I Алексеевичу на вопрос о приеме переходящих в правосл. Церковь лютеран: «Отступающих от ереси лютеранской и кальвинской... тоже не перекрещивать, но чрез едино помазание святым миром делать совершенными христианами, сынами света и наследниками Царствия Небесного» (ПСЗ. Т. 5. № 3225).

Однако уже в сер. XVIII в. в отношении вост. Церквей к Римской наступает перелом. К-польский Собор 1756 г., созванный при патриархе Кирилле V, принимает орос, подписанный также Александрийским патриархом Матфеем Псалтом и Иерусалимским патриархом Парфением. В оросе говорится: «Общим постановлением отметаем всякое еретическое крещение, а посему всех еретиков, к нам обращающихся, принимаем как неосвященных и некрещенных... Мы считаем достойным осуждения и отвратительным... еретическое крещение, так как оно не соответствует, а противоречит апостольскому Божественному установлению, и есть не иное что, как бесполезное... умывание, оглашенного вовсе не освящающее и от греха не очищающее; вот почему всех, от еретиков некрещенно крещенных... когда они обращаются в православие, мы принимаем как некрещенных и без всякого смущения крестим их по апостольским и соборным правилам» (цит. по: Никодим [Милаш], еп. Правила. Т. 1. С. 589-590). В этом соборном постановлении католики и протестанты прямо не названы, но речь идет именно о них, ибо после К-польского Собора 1756 г. зап. христиане при воссоединении с Православием в вост. Церквах фактически стали приниматься по 1-му чину, наравне с иноверцами. В «Пидалионе» содержится однозначное разъяснение: «Латинское крещение ложно называется этим именем; оно не есть вовсе крещение, а лишь простое мытье... А посему мы не говорим, что перекрещиваем латинян, а крестим их» (Там же. С. 591).

Однако перекрещивание латинян не означало отказа следовать канонам, в частности Трул. 95, и возвращения к ригористическому учению сщмч. Киприана Карфагенского о том, что всякое таинство, совершаемое в схизме, безблагодатно. Переходящие из арм., копт., несторианской Церквей присоединялись греч. Церквами по-прежнему по 3-му чину, через покаяние. Речь шла о пересмотре отношения именно к зап. исповеданиям - к католицизму и вышедшему из него протестантизму. Добавление в Символ веры Filioque было истолковано тогда в К-поле как грубая тринитарная Е., худшая, чем арианство, а практикуемое на Западе крещение обливанием признано в корне противоречащим апостольскому преданию. И только во 2-й пол. XX в. греч. Церкви перешли к практике присоединения католиков через покаяние, а протестантов - через миропомазание.

Отношение РПЦ к присоединению переходящих из католицизма и протестантизма на протяжении веков тоже было подвержено переменам, но эпохи ригоризма и терпимости не совпадали, а скорее расходились с соответствующими периодами в отношении к присоединению латинян со стороны греков. До XVII в. практика присоединения католиков к правосл. Церкви была разнообразной, до кон. XVI в. при этом преобладало присоединение по 2-му чину, через миропомазание, но при патриархе Филарете в 1620 г. Московский Собор постановил принимать латинян и униатов в правосл. Церковь через крещение. Большой Московский Собор 1666-1667 гг. отменил постановление Собора 1620 г.: «Неподобно латин перекрещивати, но точию по проклинании своих ими ересей и по исповедании согрешений и подаянии рукописания помазовати их святым и великим миром и сподобляти Святых и Пречистых Таин и тако приобщати Святой Соборной и Апостольской Церкви» (Деяния Московских Соборов 1666-1667 гг. С. 74). Между тем в Киеве начиная с сер. XVII в. через миропомазание присоединяли только лютеран и кальвинистов, католиков же - по 3-му чину, через покаяние, если те, конечно, уже миропомазаны. В XVIII в. практика Киевской митрополии утвердилась во всей Русской Церкви.

Прямое отношение к теме Е. и расколов имеют правила 13, 14 и 15 Двукратного Собора. В 13-м правиле началом раскола считается прекращение поминовения своего епископа за богослужением, тем самым происходит разрыв канонического общения с ним. Из правила вытекает, что никакие обвинения против законного епископа, пока они не доказаны в судебном порядке и не повлекли за собой «совершенного осуждения его», что в данном случае следует понимать как извержение из сана или по меньшей мере запрещение в служении, не могут стать поводом для разрыва с ним канонического общения и выхода из повиновения ему. 14-е прав. предусматривает аналогичные санкции по отношению к епископу, который прекращает возношение имени своего митрополита - в эпоху Вселенских Соборов епископы, как правило, зависели не прямо от патриархов, но от митрополитов, к-рые в свою очередь находились в юрисдикции патриархов. И наконец, 15-е прав. распространяет ту же норму и предусматривает ту же санкцию по отношению к митрополитам, не возносящим имени патриарха за богослужением и тем «учиняющим раскол».

Одновременно правило делает исключительно важное разъяснение, касающееся возможных случаев уклонения предстоятелей в Е.: «...отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденныя святыми соборами или отцами, когда, то есть, он проповедует ересь всенародно, и учит оной открыто в церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборного разсмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство церкви, но потщились охранити церковь от расколов и разделений» (Двукр. 15). Право и даже обязанность порвать каноническое общение с епископом, впавшим в Е., 15-е прав. Двукратного Собора ограничивает 2 условиями: во-первых, если Е. в этом случае известна и соборно уже осуждена; во-вторых, если епископ, с к-рым надлежит порвать общение, проповедует Е. публично, всенародно. Ошибочное или даже еретическое мнение, высказанное епископом в частном порядке, не может давать пресвитеру или нижестоящему архиерею основания для прекращения возношения его имени за богослужением. Если же публично проповедуемое епископом еретическое учение является новым и соборами еще не осуждено, то для прекращения общения с ним надлежит дожидаться соборного осуждения этого учения и самого лжеучителя. До тех же пор разрыв общения с ним остается, согласно Двукр. 15, незаконным и влекущим за собой извержение из сана, даже если бы прекративший возношение имени оказался прав в своих подозрениях и последующий соборный суд их подтвердил.

В соответствии с Ап. 45 «епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Аще же позволит им действовать что либо, яко служителям церкви: да будет извержен». Можно предполагать, что в данном правиле под еретиками подразумеваются только те отступники от правосл. веры, к-рые в соответствии с приведенными правилами подлежат присоединению по 1-му чину, через крещение, в частности гностики, манихеи, монтанисты, тем более что Ап. 47 предусматривает: «Епископ или пресвитер, аще по истине имеющаго крещение вновь окрестит, или аще от нечестивых оскверненнаго не окрестит: да будет извержен». Тем самым оно различает «от нечестивых оскверненных», чье мнимое крещение не признается действительным, от тех, кто «по истине имеет крещение», а согласно Вас. Вел. 1, I Всел. 8, II Всел. 7, Трул. 7 и др., перекрещиванию подлежат манихеи, гностики, монтанисты, крайние ариане, именуемые евномианами, но не умеренные ариане, македониане или аполлинариане, принимаемые через миропомазание, тем более не несториане и монофизиты, присоединяемые по 3-му чину, через покаяние. Правда, существование Ап. 10, гласящего: «Аще кто с отлученным от общения церковнаго помолится, хотя бы то было в доме: таковый да будет отлучен» - лишает принципиальной важности относительно канонической дозволенности или недозволенности общей молитвы само это различение Е. и расколов, тем более что Лаодик. 33, объединяя тех и др., провозглашает: «Не подобает молитися с еретиком, или отщепенцем», не устанавливая, однако, меры прещения по отношению к пренебрегающим этим запретом.

Основанием для издания этих правил является, очевидно, забота о том, чтобы предотвратить соблазны и недоразумения, к-рые могут возникнуть в результате воспрещаемых общих молитв с еретиками или раскольниками, ибо через подобный запрет проводится четкое отграничение Кафолической Церкви от отделившихся от нее сообществ. Кроме того, приведенные правила имеют цель предостеречь или уберечь чад церковных от религ. индифферентизма.

Актуальность этих правил проявляется в отношении к возникающим Е. и расколам, когда особенно важно подчеркнуть отпадение от Кафолической Церкви их приверженцев. Что же касается христ. конфессий, отделившихся от правосл. Церкви в исторически давние времена, когда граница, отделяющая их от Православия, хорошо известна и не вызывает вопросов, то в наст. время в контексте диалога с инославием в церковной среде высказываются разные суждения относительно актуальности букв. соблюдения этих правил. В любом случае т. н. интеркоммунион недопустим, что особенным образом подтвердил Архиерейский Собор 2000 г. в изданных им «Основных принципах отношения Русской Православной Церкви к инославию» (7. 3), вместе с тем на православных христианах лежит долг братолюбия и терпимости, исключающих демонстративное подчеркивание церковной неполноценности пребывающих в отделении от правосл. Церкви христиан.

Ист.: Деяния Московских Соборов 1666-1667 гг. М., 1881; Никодим [Милаш], еп. Правила. Т. 1-2; ДВС. 1997. Т. 4. С. 352-353; Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию: Док-т принят Юбил. Архиерейским Собором РПЦ. М., 2000.

Лит.: Цыпин Вл., прот. Курс церковного права. Клин, 2004. С. 613-625.

Прот. Владислав Цыпин